Срывая запреты Индиго. Единственная Ева

anza>

      О ЖЕНЩИНА, хранительница снов..!

      Меня манишь безумием печали

      И под твоим прикосновением вуали,

      Склонюсь пред лаской шелковых оков.

      Желаешь жизнь? Готов ее отдать..!

      Во имя положу пылающее сердце,

      А если душу повелишь продать,

      Отдам и душу лишь за миг. блаженства.!

      И молвишь ты -А как же без НЕЕ?

      И ЖИЗНЬ ТАКАЯ СТАНЕТ ГОРЬКИМ ЯДОМ…

      Отвечу, я -да все это вранье!

      МНЕ ЯД, ТОГДА -КОГДА ТЕБЯ НЕ БУДЕТ РЯДОМ!

      Моя Смоковница.

      Постой, наверно я сегодня пьян?

      Мне губ твоих распахнутая мята

      И шелк до умопомрачения желан,

      Твоих волос, в цвет томного заката.

      Замри и стой!..пусть птицы замолчат,

      Утихнет солнца зной я -очарован…

      Нет! я тобою заново распят,

      Следами алыми навечно околдован.

      Моя Смоковница, целую каждый жест

      В твоём плену и пленницей желаю

      Тебя, под свой «арест-венчальный крест»

      Я телом и любовью обрекаю!

      Фламенко-бой.

      Ты в огне танцуешь «фламенко»,

      Балансируешь в тонких гранях.

      И фальшивит твоя пластинка

      Нежным скрипом подкожно раня.

      Сеньорита, прошу по тише!

      Вашим темпом неуловимым,

      Потихоньку уносит крышу

      Выдыхайте, ровнее спину!

      Я люблю эротичность танца,

      Эту близость в одно касанье.

      Вы же мне не даете шанса

      Поглощая абсент желания.

      Уступите, не белый танец,

      Моя жгучая паранойя.

      Обнажив бутафорию глянца,

      Станьте вечной моей войною!

      Я без боя не сдамся точно,

      Умирать только в ритме с Вами!

      В обнажении горячей ночи

      Обожаемый мой, Цунами.

      post scriptum: Танец, это война.

      Ты кури меня медленно.

      Ты кури меня медленно, я себя выдаю героином на губы,

      Черти пунктиры из тонких линий по влажному телу.

      Я хочу быть сегодня предельно-внутренне грубой,

      Покорять виражи твоего -моего беспредела.

      Я хочу насладиться движением сдавленной плоти,

      Проникать, растворяться до краешка самого дна.

      Доводить до предела и чувствовать тело на взводе,

      Громким залпом -глотком осушить твою чашу вина.

      Перехвачено горло, палящим, горячим желанием

      Перерезаны вены и связаны плотным узлом.

      Погружаю в безумие бархатным, нежным касание

      И срывая запреты, индиго …иду напролом!

      Вы меня называли Мой милый Гетте!

      Вы меня называли: «Мой милый Гетте!»

      По-немецки смакуя рифмы на перелете.

      Мне совсем не важно, где Вы живете

      Вы конечно же не приедете, но поймете.

      Моя женщина, Вам ли боятся солнца?

      Вы достойная самых горячих, Grazie»

      Только вот,» не любится и не пьется»

      Мне бы к Вам и с другими не целоваться!

      Пить кубинский ром, дураки полетят на Кубу.

      Или в Штаты за паприкой, чили перцем.

      Ну а мне зачем? Если Ваши сухие губы,

      Обжигают так, что в истерике бьется сердце!

      Я бы Вас совсем не назвал красивой,

      Острый проф и нелепость-смешная челка.

      Только знайте, без вас мне невыносимо!

      Пропадаю, честно!..Да ну Вас к черту.!

      Эта девочка «за-приручившихся-не-в-ответе»

      Эта девочка

      «за-приручившихся-не-в-ответе»

      И целуя губы

      она забывает быстро,

      тонкая нить ее мониста

      сохранит имена

      в конверте.

      Каждые брошенный

      был отмечен

      и любим до боли,

      до первой крови.

      Только «чет» для нее

      Это тот же» нечет.»

      И она собирает

      пригоршнями ладоней

      все признанья.

      Каждый прибывший,

      «обилечен»

      И билет