Богоявленское. Екатерина Владимировна Дроздова

знавшим отказа. Юность ее прошла в лучших московских салонах, а на балы в ее дом съезжались самые видные московские женихи. Очаровательную Ольгу Андреевну окружали толпы поклонников, ей посвящали стихи, с нее писали портреты. Но в мужья Ольга Андреевна, выбрала юного корнета Петра Сенявина, статного красавца из обедневших дворян. Но не любовь двигала этой весенней пташкой, а перспектива породниться с древним княжеским родом. За двести лет существования династия Сенявиных породнилась с Языковыми, Ржевскими, Потемкиными, Чебышевыми, Нелидовыми, Воронцовыми и Нарышкиными. Голова шла кругом у Ольги Андреевны от такой музыки имен, от желания быть княгиней, от такой близкой возможности покорить высший свет Санкт-Петербурга. Но трагедия, произошедшая с Петром Ивановичем на Ходынском поле, разрушила все ее мечты. Ольга Андреевна плакала, оставляя Москву, плакал и московский свет, провожая в деревню свою прелестную Оленьку.

      Поначалу жизнь в Богоявленском казалась Ольге Андреевне ссылкой, карой за грехи прошлой жизни. Но постепенно она научилась жить вопреки своему положению. Стараясь соответствовать французским модным канонам, она избегала солнечных лучей даже зимой, пудрилась светлой рисовой пудрой, стремясь к эффекту болезненно-бледного вида, платья носила напоминающие по форме цветок, подчеркивающие узкую талию, грудь, бедра, создающие элегантный, невесомый силуэт. Вслед за Верой, подарила мужу сына Андрея и дочку Ксюшу, сумев при этом сохранить тонкий стан и легкую походку. Увидев эту женщину, даже мельком, не у кого не возникало сомнений относительно ее статуса, княгиня Сенявина, была княгиней во всем.

      – Безусловно, петербургские модные дома – главные в России, – щебетала Ольга Андреевна. – Москва таким количеством домов похвастаться не может. Самые знаменитые, разумеется, Дом Бризак, Дом Гиндус и Дом Ольги Бульденковой, но, увы, их отличает элитарность. Дом Бризак к примеру является поставщиком Двора и высочайшим повелением императрицы обслуживает не принадлежащих ко двору лишь двух клиенток – Анну Павлову и Анастасию Вяльцеву.

      Простая, добротная женщина Василиса Ивановна Мищенко, имела самое простое происхождение, и происхождение это выдавало ее во всем. Сказочные рассказы своей собеседницы она слушала с едва скрываемой завистью к блестящей княгине. Но Ольга Андреевна упиваясь своим превосходством, продолжала разговор:

      – Третьего дня, были с Петей, с визитом у Соловьева, так его супруга хвасталась Елецкими льняными кружевами. Я же предпочитаю брюссельские, о чем и поведала. На что Соловьева принялась мне объяснять, что наши кружева намного лучше. Она никак не возьмет в толк, зачем заказывать кружева в Брюсселе, когда Елец совсем близко. Но помилуйте, это нелепо ровно так же, как если заказывать самовар в Париже, – рассмеялась Ольга Андреевна.

      На другом же конце стола разговор шел куда менее беззаботный и совсем безрадостный. Последний год все мысли, и разговоры мужчин занимало только одно – Русско-Японская война.

      – Вот, Митрофан