Ренегат. Империя зла. Александр Шакилов

– устройство завибрировало, сообщение ушло, – следователь, улыбнувшись, засветил гнилье во рту:

      – Лучше бы тебе, щенок, не то что не родственником, но даже не соседом оказаться бывшему министру Жукову.

      Бывшему министру? Словно за шиворот плеснули холодной воды.

      – Это еще почему?..

      – Враг народа Владлен Жуков арестован по подозрению в шпионаже в пользу иностранных государств. Во время ареста его жена оказала злостное сопротивление и была уничтожена группой захвата.

      Слово «уничтожена» не просто резануло слух – им, тяжелым, пудовым, с размаху впечатали в пах. Иван едва устоял на ногах. Вспыхнуло: мама упала в кресло, разметались волосы, на красивом лице застыло испуганное выражение… Он гнал прочь тревожные мысли, не хотел верить в очевидное. Она мертва, ее убили. Мама, как же так?! И отец – враг народа… Отец – враг?! Этого не может быть! Он – истинный союзник, он… Он не мог?..

      – Это какая-то ошибка. – Во рту пересохло, ноги дрожали. – Кто-то напутал.

      Следователь потянулся за чипсами.

      – Ошибка? Это вряд ли, у нас ошибок не бывает. Посидишь тут пока… Жаль мне тебя, щенок. А я ведь предлагал сознаться сразу.

      Посидишь? Ноги подогнулись, Иван опустился на кривой офисный стул, едва не выскользнувший из-под него.

      Верить сказанному следователем решительно невозможно. Или все-таки?..

      Мать мертва. А отец – враг народа, заговорщик?

      Сканер не определил Ивана, потому что нет такого в базе данных, не с чем сравнить отпечатки пальцев – по сути, Жукова-младшего уже стерли, лишили гражданства. Но если даже предположить, что отец действительно враг – чушь, быть этого не может! – то в чем виноват Иван?! За что с ним так?! Ведь ничего противозаконного он не сделал!

      Неужели это все из-за пробежек по крышам?..

* * *

      Пахло в кабинете жареным мясом и специями. Босс обожал шашлык из молодых барашков-клонов.

      – Урод, ты что там устроил?! Новую Революцию?! Совсем охренел?! Был же четкий приказ!

      Ты не видишь человека, который орет на тебя так, будто ему в штаны сыпанули раскаленных углей. Там, откуда ты родом, горячие шутки в ходу.

      Голова опущена. Начальство в ярости, лучше не встречаться взглядом. Ты пережил слишком многих, чтобы иметь смелость – глупость – нарушить это неписаное правило. Смотри в пол – авось пронесет. Лишь полное смирение способно утихомирить Босса. Он любит себя так величать, и не стоит отказывать в этой малости даже за глаза.

      Рука непроизвольно дернулась, пальцы коснулись шрама, что рассек лицо от волос до подбородка. Этот жест выдал твое раздражение. И Босс заметил. Хоть ор не прекратился, выражения стали чуть мягче. Тебя, Григора Серпня, по-прежнему обвиняли во всех смертных грехах, но больше не называли «чмом, нах здесь не нужным», чью мать он, Босс, любил в сладкие губы.

      Жутко хотелось курить.

      Ты прислушался к раскатам эха. Кабинет Босса был достаточно просторным, чтобы звук отражался от стен. Даже не поднимая головы, ты мог описать роскошную обстановку. Кресло под задницей Босса и диван