Мастер побега. Дмитрий Володихин

дерзите.

      Рэм посмотрел на него испуганно.

      – Нет! Я и в мыслях…

      – Можете не оправдываться. Просто незримые нити, коими прошито все пространство внутри академической машины, для вас – тайна за семью печатями. Вам, извините, двадцать лет, а вы их никогда не видели и, в сущности, видеть не желаете.

      Рэм сделал в ответ нелепое движение руками: то ли взмахнул ими, словно птица, собравшаяся взлететь, но вдруг раздумавшая, то ли захотел выбить поднос у невидимого официанта, нагло вставшего прямо перед ним Чудо, а не движение.

      – Вот-вот. Вы даже не понимаете, о чем я говорю. Впрочем… нет худа без добра. Вы просто знаете, чего хотите и куда вам следует двигаться. Вы уверены в… направлении движения, не так ли?

      – Д-да Да. Знаете, книжные центры, процветавшие в эпоху Белой княгини…

      – Стоп! Поберегите риторский запал для доклада Ваши интересы мне известны. Хорошо! Я сделаю так, что вашу невиданную дерзость стерпят. Знаете почему?

      – Э… что – почему? Почему вы так сделаете? – Рэм с робостью поправил очки.

      – Именно.

      – Ну, вы хотите мне как-то помочь в моих исследованиях…

      – Полное отсутствие политеса! Хорошо хоть при полном отсутствии тщеславия. Одно вас губит, другое покамест спасает.

      – Почему же вы не дадите им съесть меня, господин Каан? – вежливо повторил вопрос Рэм.

      Профессор Каан остановился у дверей в деканат.

      – Вы очень хороши. Когда ваш отец по старому знакомству попросил меня присмотреть за милым мальчиком из приморского захолустья, я…

      – Вы думали, я стану для вас обузой?

      – Цыц! Органическое неумение не перебивать когда-нибудь дорого вам обойдется.

      Рэм заулыбался.

      – Да, я думал, из вас ничего не выйдет. На сегодняшний день вы – лучший мой ученик. Терплю вас только за ваш ум и чудовищную работоспособность. Понимаете вы это?

      Студент почтительно поклонился.

      – Пусть и другие терпят. И еще… При мне, разговаривая со мной, вы можете улыбаться подобным образом С другими преподавателями – ни в коем случае. Я уже не говорю о декане. Сегодня, когда будете делать доклад… вот! Именно так и не надо. Если, конечно, не хотите двигаться к магистерскому званию лишний год, два или даже пять.

      – Как мне улыбаться не стоит? Каким способом? То есть каким образом? Я… Извините. Я действительно не понимаю.

      – Так, чтобы все и каждый могли прочитать на вашем лице четыре фразы: «Все, что вы мне сейчас говорите, в сущности, не важно. Я размышляю об интеллектуалах времен Белой княгини. Вот это – важно! Не сбивайте меня».

      – А почему при вас можно?

      – Мне, в сущности, все равно. Я отлично помню, как сам был идиотом – точь-в-точь вы. Волшебное ощущение!

      Рэм стер улыбку с лица. Она материализовалась снова. Рэм опять загнал ее куда-то в уголки губ, но они тут же предательски поползли вверх.

      – Простите… я…

      – Я понимаю, вы будете очень стараться.

      – Если отбросить слова вежливости,