Маринисты. Елена Сазанович

гадости, а потом можно вдохновенно творить.

      Я безропотно с ним соглашался. Мне нравился он. Этот маленький крепкий человек с большой головой и квадратным подбородком. Он не казался смешным. Напротив, в нем было много обаяния, много мужественности и много силы. И я ненароком замечал, что забегалавочные красавицы заглядываются именно на него. Несмотря на мой высокий рост, правильные черты лица.

      Наконец, когда Голова успокоился, до конца прочитав свой высокопарный монолог о пиве, о вреде общепита и о крайнем неуюте пивных забегаловок, я спросил:

      – Ну, и что ты, наконец, скажешь?

      Он наконец сказал:

      – Я сразу же не поверил в ее случайную смерть. Но факты перевесили мою глубокую интуицию.

      – Почему ты не поверил? – и я пристально на него посмотрел.

      – Слишком она была… Ну, как бы тебе сказать, Тим. Слишком таинственна. Этот замкнутый образ жизни, это непонятное прошлое…

      – Эти загадочные черты лица, – с грустью продолжил я за него уже заплетающимся языком. – И далеко не красавица. И в то же время столько притягательной силы, от которой можно сойти с ума. Я не раз сходил с ней с ума, Голова.

      – Это вы, художники можете говорить красиво, – он махнул рукой. И покачнулся на стуле.

      – Мы, художники, можем вообще не говорить. А вот твой монолог о пиве, общепите и забегаловке мне понравился. Берет за душу.

      – Спасибо, старик? – и он протянул мне руку. И я крепко ее пожал в ответ.

      В общих чертах, мы потихоньку надирались. И нам уже казался довольно надуманным разговор об интуиции, о загадочном образе жизни Марины, о ее неслучайной смерти.

      – И ее предупреждения в письме тоже, в конце концов, могут быть чистой случайностью, – заключил Голова. – Ты же сам говорил, она была слишком впечатлительна.

      – Слишком, – кивнул с готовностью я. – Даже чересчур слишком. Я порой от этого уставал.

      – Ну вот видишь? – обрадовался Голова. И тут же взгрустнул. – Это судьба, Тим. Давай выпьем за судьбу.

      – За ее несчастную трагическую судьбу. – еле ворочающимся языком промычал я в ответ. И на моих глазах выступили пьяные слезы.

      Мы дружно чокнулись кружками. Голова положил руку на мое плечо.

      – Что ты имеешь на сегодняшний день, Тим?

      – Прекрасную квартиру, красавицу жену и много-много гениальных картин.

      – Вот видишь! – Голова поднял указательный палец вверх. – Это уже много. Тебе есть что терять, Тим.

      – А что ты имеешь на сегодняшний день, Голова?

      – Прекрасную квартиру, красавицу жену и интереснейшую работу с погонями, драками и приключениями.

      – И тебе есть, что терять, Голова!

      Мы были уже порядком пьяны. И плохо соображали. Несли пьяную чушь. И начисто забыли о письме, о Марине, о том, что нас сблизило в этот вечер. Мир нам уже казался ярким, сочным, заполненным романтики и бесконечного полета в бесконечность.

      Мы плохо помнили, как к нам подсели две местные красавицы, которые сквозь туман нам показались неотразимы… Они обнимали нас крепко за шею, кокетливо стучали по нашим коленкам и шептали