Мир вне закона. Илья Новак

хорошим тоном отстегивать иногда небольшие пожертвования в какие-нибудь благотворительные организации… Ну, там, к примеру, закрытый мужской клуб поддержки молодых девиц из неимущих семей или что-нибудь в этом роде…

      – Довольно внушительный список, – заметил я.

      – Да нет, это все чепуха. Ты будешь уверенно преуспевать. Так что, согласен?

      – Не знаю, Мун, не знаю… Все это кажется слишком неожиданным. Лучше я пока повременю, осмотрюсь.

      Но ему явно требовалось, чтобы его кто-нибудь зарегистрировал, и Макой принялся убеждать. Он был очень красноречив, и выпитое вино лишь усилило его красноречие, расцветив речь неожиданными метафорами, смелыми сравнениями и яркими аналогиями, вся мощная лиричность которых сводилась к тому, что я просто не могу не стать смотрителем. Я же, как-то подзабыв, для чего, собственно, ему это требовалось, и ощущая, что голова кружится, а мысли путаются все больше, в конце концов дал себя уговорить.

      – Стой, Мун! – выдохнул я на третьей минуте его проникновенной речи. – Стой, Зарустра тебя побери! Беззаботная жизнь до самой старости? Полные карманы денег? Вкусная еда и изысканные вина? Толпы красоток со всего Конгломерата? Лучшие курорты? Уважение и почет? Ты не преувеличиваешь, Мун? Должность смотрителя станции даст мне все это?

      – У… уверен, – пробормотал Макой, слегка ошалевший от собственной трепотни. – На все сто!

      – Ну, тогда я согласен!

      – Молодец, Уиш! Так и надо принимать судьбоносные решения в своей жизни – быстро и без оглядки. Сейчас подпишем бумаги, и вступишь в новую должность.

      Он достал из-за кресла вместительный баул коричневой кожи, который я раньше не заметил. На стол легли голубая папка и несколько листов тонкого белого пергамента, похожего на тот, что я видел у Хуансло Хита. Из кармана пиджака появился тонкий белый стержень, и с некоторым удивлением я догадался, что это пишущее перо. Я оглядел стол в поисках чернильницы, но Мун уже принялся писать. Чернила каким-то образом сами появлялись на пергаменте, будто вытекали из кончика пера.

      – Самопишущая ручка, – пояснил Макой, заметив мой недоуменный взгляд. – Сейчас быстренько составлю документ о переходе к тебе всех прав на аренду… Я по долгу службы имел много дел со всякими бумагами и знаю как… Вот… Распишись здесь и здесь… А я подпишусь в качестве свидетеля…

      – А разве не следует это как-то заверять в Эгиде? – сделал я последнюю попытку.

      – Следует, но мы заверим после. Пустая формальность. Смотри, я подписываюсь… – Он черкнул под текстом что-то неразборчивое, подтолкнул ко мне пергамент и передал перо. – Теперь ты…

      Самопишущая ручка плохо держалась в моих пальцах, а буквы на тонком белом пергаменте с каким-то гербом в правом верхнем углу расплывались. В Ливии бытовала поговорка: «Не прыгай с камня в озеро, если не уверен, что камень – не скала, а озеро – не лужа», – и я как раз припомнил эту поговорку, но тут Мун Макой резко произнес:

      – Пиши!

      Самопишущее перо в руке дрогнуло, и