Неотмазанные. Они умирали первыми. Сергей Аксу

его сияющая, как прежде, у порога, обнимая и целуя, а сидела в кресле перед включенным телевизором или, стоя в кухне у плиты, поворачивала голову и отзывалась как-то без эмоций, сухо: «Привет!» И не старалась обернуться и прижаться, как бывало раньше, когда он обнимал ее сзади и целовал в шею под копной волос. Куда пропала эта пылкая восторженная женщина? Откуда ее, участившиеся в последнее время, упреки, нервные срывы. Он понимал, что сам не меньше виноват в случившемся, которое постоянно точит, гложет и выматывает его. У Нины в отличие от Александра была хорошая зарплата. Он все время ощущал себя нахлебником, эдаким «альфонсом», так как ему постоянно приходилось выкраивать, экономить, занимать деньги, во многом себе отказывая. В некоторых ситуациях он выглядел просто глупо и чувствовал себя униженным, иногда полным болваном, ничтожеством рядом с этой женщиной. Принца, увы, из него не получилось. Ему приходилось содержать старую больную мать и взрослого сына-инвалида. Денег катастрофически не хватало. Цены росли не по дням, а по часам, зарплата оставалась прежней. Надо было что-то делать. А не сидеть сиднем как Емеля на печи и чесать репу. Сплошные наступили в жизни черные полосы. Прямо, тельняшка какая-то».

      Александр, чтобы отогнать неприятные мысли, достал из кармана сигареты. Сразу же потянулись к пачке руки, сидящих рядом вдоль борта бойцов.

      – Халявщики! Твою мать! – рассмеялся он, качая головой. – Как трудовой подвиг совершать – их нет! А как на халяву – они тут как тут! Ну и жуки!

      Затянувшись сигаретой, он вновь окунулся в прошлое.

      «Милый мой, Гаврошик. Сокровище мое», – шептал он, теребя и покусывая мочку уха, купаясь лицом в завораживающем аромате темных волос.

      «Нет, это ты мое сокровище», – слышался в ответ ее тихий шепот.

      Он ласкал ее спину, шею, бедра. Нежно щекотал усами и кончиком языка шею, возбужденные упругие соски, живот. Щеки ее зарделись, она пылала жаром, горячими губами в полумраке жадно ловила его губы. Его ладонь, задержавшись на одном из холмиков шелковистой груди, изменив траекторию, продолжила свой путь, спускаясь все ниже и ниже к заветному треугольнику. Дрожь волнами пробегала по ее телу. Вдруг она вся затрепетала, выгнулась и стремительным рывком оседлала его, стискивая в своих объятиях…

      Сбросив с себя одеяло, они, утомленные, лежали, обнажив разгоряченные тела. Потом она притихла у него на плече и стала пальцами перебирать на груди жесткие завитки волос, поблескивая в темноте счастливыми глазами.

      «Ты ничего не хочешь мне сказать?»

      «Что, мой Козерожек? Что, Шелковистая», – спросил он, ласково чмокая ее в макушку.

      «Расскажи, как ты меня любишь…»

      Неожиданно «Урал» подбросило на ухабе так, что всем пришлось судорожно вцепиться руками в пыльные обшарпанные борта. Раздался несусветный мат, костерили на все лады нерадивого водилу, Витьку Мухомора.

      Тут Александр поймал на себе насмешливый взгляд Пиночета, прапорщика Курочкина, который