Свобода или смерть: трагикомическая фантазия (сборник). Леонид Филатов

тот же коричневый джем.

      И глаза у тебя улыбаются,

      И презрительно морщится нос.

      Ведь у взрослых ума не прибавится,

      Если к ним относиться всерьез.

      Ты не числишься в сказочном подданстве

      На седьмом от рожденья году.

      Это яблоко – самое позднее

      Из оставшихся в нашем саду.

      Это яблоко – солнечной спелости,

      Как последний счастливый обман,

      Дарит Вашей Взрослеющей Светлости

      С уважением – Ганс Христиан.

      1968

      Человек начинал говорить

      …А началом явился испуг

      От нечаянно хрустнувшей ветки…

      И дремучий немыслимый звук

      Шевельнулся тогда в человеке…

      Человек начинал говорить!..

      И не в силах бороться с искусом

      Обнаружил великую прыть

      В овладении этим искусством.

      Он придумывал тысячи тем,

      Упиваясь минутным реваншем.

      Говори-и-ть! – А о чем и зачем —

      Человеку казалось неважным.

      Он смолкал по ночам, но и тут —

      Что ни утро – в поту просыпаясь,

      Он пугался безмолвных минут

      И ничем не заполненных пауз.

      Но однажды случилась беда:

      Он влюбился и смолк в восхищенье.

      И к нему снизошла немота

      И свершила обряд очищенья.

      Он притих, и разгладил чело,

      И до боли почувствовал снова

      То мгновение, после чего

      Станет страшно за первое слово…

      1969

      Однажды утром

      Белым-бело! – И в этом белом гимне

      Явилась нам, болезненно остра,

      Необходимость тут же стать другими,

      Уже совсем не теми, что вчера.

      Как будто Бог, устав от наших каверз,

      От ссор и дрязг, от жалоб и нытья,

      Возвел отныне снег, крахмал и кафель

      В разряд святых условий бытия.

      И вдруг шаги и разговоры стихли,

      И тишина везде вошла в закон

      Как результат большой воскресной стирки

      Одежд, религий, судеб и знамен.

      1969

      Бизоны

      В степях Аризоны

      В горячей ночи

      Гремят карабины

      И свищут бичи.

      Большая охота.

      Большая беда.

      Несутся на запад

      Бизоньи стада.

      Их гнали, их били,

      Их мучили всласть —

      Но ненависть к людям

      Им не привилась.

      Пусть спины их в мыле

      И ноги в крови —

      Глаза их все так же

      Темны от любви.

      Брезгливо зрачками

      Кося из-под век,

      Их предал лукавый

      Изменчивый век.

      Они же простили

      Его, подлеца,

      Как умные дети —

      Дурного отца.

      Какое же нужно

      Испробовать зло,

      Чтоб их отрезвило,

      Чтоб их проняло,

      Чтоб поняли черти

      У смертной черты,

      Что веку неловко

      От их доброты!..

      1969