Детская книга для мальчиков (с иллюстрациями). Борис Акунин

шепнул: «Двугривенный».

      Унибук доложил:

      

      ДВУГРИВЕННЫЙ — монета достоинством в 20 копеек. До 1911 года чеканилась из серебра, затем из медно-нике-левого сплава.

      – Чего в книжку уставился? – заманивал извозчик. – Не сбежит твоя учеба. Эх, гори оно огнем, давай за гривенник, себе в убыток! Для почину, первый нонешний седок будешь.

      Но не было у Ластика ни двугривенного, ни гривенника. А то можно было бы прокатиться до Сверчкова переулка лихо, с ветерком. И время, потраченное на Хитровку, наверстал бы.

      – Спасибо, – вздохнул Ластик. – Я пешком, мне близко.

      Еще раз пожалеть о кошельке довелось на углу Покровки. Пока шел вверх по крутому переулку, весь взмок. Несмотря на ранний час, солнце жарило вовсю. Ластик снял фуражку, обмахивался ей, словно веером.

      Покровка и в 1914 году, оказывается, была улицей людной. Экипажи ехали один за другим, и прохожих было полным-полно, все одеты, как в кино: у мужчин высокие жесткие воротнички, женщины в шляпках и с зонтиками, платья длиннющие, до самой земли.

      А на углу Потаповского, где теперь газетный киоск, стоял мороженщик в белом фартуке и нарукавниках.

      – Землянично-клубнично-клюквенно! – звонко кричал мороженщик, постукивая ложкой о свою тележку. – Бламанже, какава, дюшес, тутти-фрутти! Две копейки кругляш, с вафлей три!

      Ужасно захотелось Ластику антикварного мороженого. Папа говорил, что в старину оно было очень вкусное, безо всякой химии.

      Выудив заветный полуимпериал (марки можно купить и на сдачу), пришелец сказал:

      – Один тутти-фрутти и один бламанже. В вафле.

      Нарочно выбрал мороженое позаковыристей, какого нет в Москве XXI века.

      Мороженщик покосился на золото, но монету не взял:

      – Куды желтяк суешь? Сдачи нет, не расторговался. Ты б еще сотенную сунул!

      Ластик сглотнул слюну.

      – Скажите пожалуйста, а где тут обменный пункт?

      – Чево? – подозрительно уставился на него продавец.

      И пошел Ластик дальше. Вот тебе и бламанже.

      Надо сказать, что и Покровка за век не очень-то переменилась. Разве что пропала большая красивая церковь, на месте которой теперь стоит большой скучный дом. Ну и вывески, конечно, совсем другие. К примеру, на месте нынешней чебуречной – кондитерская с красивым названием «Шик де Пари».

      Напротив витрины, украшенной изображением огромного эклера, остановилась коляска. На тротуар спрыгнул кавалер в плоской соломенной шляпе с черной ленточкой. Подал руку барышне – она была в платье, сплошь покрытом крошечными бантиками, на ногах высокие ботинки со шнуровкой, на голове широченная шляпка с искусственными цветами и вишенками. Оба совсем молодые – по современным меркам, класса из десятого.

      Ну и утеплились, по такой-то жарище, подумал Ластик, пожалев их, особенно парня. Тот был в пиджаке, а внизу еще жилет и рубашка с колючим крахмальным воротником, галстук. Как только не употеет!

      Но когда поровнялся с парочкой и потянул носом