Шанс. Глоток жизни. Нина Новолодская

тебе не ясно, милая кузина? Мне не нравятся эти вещи. Больше в твоей жизни не будет никаких других мужчин. Ни их, ни их вещей, ни подарков, ни внимания.

      – Но это мои вещи, – тихо произнесла, глотая обиду.

      – Куплю тебе новые, так что не реви.

      – Что? – охнула я и с удивлением воззрилась на высокородного.

      – А это уже в-третьих. – Плотоядная усмешка исказила и так пугающее лицо тора. – С этого момента ты будешь подчиняться только мне и приходить по первому моему требованию. Кольцо перехода дам завтра. Сегодня я слишком зол. Моей невесте не пристало принимать и носить подарки чужих мужчин. На этом все.

      Он исчез, а я продолжала стоять посреди комнаты, устланной пеплом. Что это было? Мне уже не жаль вещей, а до ужаса жаль себя. Сделала глубокий вдох, медленно выдохнула. Вытерла лицо тыльной стороной ладони.

      – Стоп. Хватит рыдать! Я выжила на Земле, выжила тут. И снова выживу и выкручусь. Надо успокоиться и отдохнуть. Об остальном подумаю утром.

      Смахнув с кровати покрывало, в изнеможении рухнула на чистую простыню. Сверху из пространственного перехода на меня посыпалась моя форменная одежда, которая до этого времени старалась всеми силами добраться до тора Хаэра.

Глава 2

      Родилась я в городе Армавире в семье научного сотрудника местного НИИ. Когда мне было шесть лет, мы с родителями отправились к Черному морю на машине и попали в страшную аварию, в которой я потеряла и родителей, и возможность ходить, из-за сложного перелома не могла посещать школу и играть с друзьями во дворе.

      Бабушка и дедушка взяли все заботы на себя и до самого конца не теряли надежды снова поставить меня на ноги. В бесконечных попытках вылечиться прошло около десяти лет. Когда у нас закончились деньги, а все возможности их достать исчерпали себя, дед прекратил питать иллюзии и начал думать о моем реальном будущем.

      В первую очередь я научилась готовить и шить. Изнурительные ежедневные тренировки рук и спины усилились. Шитье, кстати, впоследствии позволило удержаться нашей семье на плаву. Трех пенсий и выплат с трудом хватало на жизнь и лекарства, требующиеся мне постоянно и купирующие сильнейшие боли. Много денег уходило на запчасти для инвалидной коляски, медицинские средства по уходу и лекарства для моих опекунов.

      Спустя два года в день моего восемнадцатилетия не стало деда, еще через полтора года ушла бабушка. Я осталась одна. Не смогла побывать даже на ее похоронах, все заботы об этом на себя взяло государство.

      За пару дней до того, как бабушка не вернулась домой из аптеки, я последний раз выходила на улицу. Мы жили на четвертом этаже в доме без лифта, и спуститься с коляской на улицу в одиночку я не могла. Попросить помощи у кого-то из клиенток не позволяла гордость. Но я не унывала и никогда не жаловалась.

      К тому моменту, как осталась совсем одна, успела набрать небольшую базу постоянных клиентов. Старенький компьютер, подаренный щедрым дядей из администрации города несколько лет назад, позволял выходить во всемирную сеть, где я и проводила