.

нижней рубахе.

      Она некоторое время глядела на разложенную одежду. Эта одежда не могла сохранить тепла Андреева тела, так горевшего в тот день… и сгоревшего… Когда Аксюша вытаскивала вещи, то впопыхах и бездумно схватила их в охапку, теперь же на нее напал страх – боязнь прикосновения. Наконец она тихонько погладила камзол. Ткань была шелковиста. Ксения взяла ее на руки, как дитя, подведя ладошки снизу, и донесла до лица. Прохлада и легкий запах пота, ничего больше…

      Она боялась, что штаны окажутся узки, но зря – сошлись, точно на нее шиты. Распялила на руках камзол. Тут оказалось, что все же Андрей был повыше, просто мерились они, когда Ксения была в башмачках на немалых каблуках. Застегнула камзол – на груди сошелся с трудом. Надела сверху кафтан. Широковат и длинноват… Повернулась к зеркалу.

      Знакомый образ в нем, в темно-туманном, обозначился. Статный, затянутый в зеленое стан, щегольские красные штаны на стройных ногах. А лицо…

      Андрюшенька!

      Вот чье лицо! Как же сразу-то не признала?…

      Выходит, вымолила она его? Не умрет теперь без покаяния? Выходит, есть Божья справедливость?

      Аксюша не поняла, когда вспыхнули свечи в канделябрах по обе стороны высокого темного стекла. Получилось странно – словно она стоит в полумраке, но там, за проемом рамы, – светлое помещение, и в нем – Андрей.

      Аксюша боялась пошевелиться. И он тоже.

      Но сколько же можно так стоять?

      Она протянула руки к живому и онемевшему от радости мужу.

      Он протянул руки к ней.

      – Андрюшенька… – прошептала она.

      – Аксиньюшка… – прозвучало в ответ.

      – Милый!..

      И одновременно шевельнулись его губы, а лицо исказилось мукой:

      – Спаси меня!..

      Она все вспомнила.

      – Да, да, да! – закричала она. – Да! Да!..

      Тетушка Анна Тимофеевна, чуть не свалилась с кресел, замахала спросонья руками. Глаша вскочила, споткнулась, упала на одно колено. И тут же дверь отворилась, торопливо вошла строгая Прасковья.

      – Аксиньюшка, голубушка моя, ты что это затеяла?!

      Она кинулась обнять хозяйку и, обнимая, стянуть с нее одежду мертвого мужа. Но Аксюша извернулась и выбежала на лестницу. В одних чулках она спустилась вниз, пробежала по коридору, толкнула дверь и выскочила на крыльцо.

      Ночь. И если выйти на улицу – всякий издали скажет, что Андрей Петров шагает. Всякий! И ближе подойдет, в лицо заглянет – тоже Андреем Федоровичем назовет.

      Да?…

      Да!

      Мысль, что посетила и вылилась в слова, ошеломила Ксению. Она была удивительной простоты, и Ксения не ощутила, что простота эта – как во сне, когда возникают причудливые связи между вещами и кажутся единственно возможными.

      Ее состояние не было сном или грезами наяву – это все же было бодрствование, но от усталости какое-то просветленно-обостренное, на грани вещего сна.

      Она улыбнулась – да, путь обозначился!

      Подняла голову к небу и произнесла отчетливо, хотя и негромко:

      – Положи