Месть очкарика. Ева Мелоди

ая каменистая тропинка, он стоит в самом конце, на небольшом утесе. Со всех сторон – море, и глубина большая. Именно туда я отправилась на третий день приезда на родину. Отчаявшись. Не зная, что еще придумать.

      Никогда не была склонна к самоубийству, но банальное отсутствие денег и крыши над головой – оказалось добрый дядюшка, мамин родной брат, забрал после отъезда родительницы ее имущество себе. Уж не знаю каким способом, ведь я до сих пор тут прописана. Но он продал единственное, что было у меня в этом городе. Оставил фактически на улице… И самое паршивое – не могу его винить в этом. Он наверняка считал, что у меня все в шоколаде. Я и сама так думала какое-то время, а потом еще более длительный промежуток – притворялась.

      Вернулась сюда вынужденно, но поняла, что зря. Но вот вопрос – куда еще податься? К матери? Она не желает меня видеть и тоже права… Вся моя жизнь соткана из ошибок и незаживающих ран. И почувствовав, что груз уже нестерпимо тяжел, я отправилась к маяку.

      Но судьба решила снова сделать кульбит – когда я почти подошла к краю, кто-то окликнул меня. Обычно здесь нет людей – идеальное место чтобы свести счеты с жизнью. Но женский голос так настойчиво выкрикивает мое имя, что оборачиваюсь и узнаю женщину, хоть и с трудом. Моя бывшая одноклассница, Марина Нежданова. Вот уж точно фамилия со смыслом, ее появление перевернуло все вверх дном.

      – Ритка! Тамирова! Че-ерт, и правда ты. Ну надо же, я не ошиблась. А я аж с самого шоссе за тобой иду. Увидела, как с автобуса выходишь, решила поздороваться, еле догнала. Я даже машину бросила, новехонькая, не дай бог поцарапают… Ты что тут делаешь? Ты ж столичная теперь барышня, актрисой стала поди? Роль что ли репетируешь? Потому что я больше ни одной причины по которой тебя, красотка, могло сюда занести, не могу придумать.

      – Ты права, в точку. Репетирую, вживаюсь, то есть… – пытаюсь слабо улыбнуться, а самой разреветься хочется. Неужели и правда я когда-то мечтала стать актрисой? Думала, что стану самой красивой и желанной, очень богатой, обожаемой… Мать вбивала мне это с детства…

      – Ой, а может в ресторан, а, Ритуль? Посидим, молодость вспомним. Все ж таки одноклассницы, сто лет не виделись. Расскажешь, похвастаешься как жизнь в столице, да каких актеров видала в живую. Мне жуть как интересно.

      – Нет, прости. – Отвечаю отказом, и желудок протестующе сжимается от голода.

      – Ну вот, ты всегда зазнайкой была! – дует губы Марина.

      – Не в том дело, прости. Не могу я сейчас на людях…

      – А, роль? Понимаю, так бы и сказала, заюш! Так мы это, ко мне поехали. Посидим в интимной обстановке, посекретничаем…

***

      Я не собиралась рассказывать Неждановой ничего. Но она налила вина, а закуски было немного. Мой организм среагировал хуже не придумаешь – я вывалила все. Сквозь туман алкоголя запомнила лишь один момент. Лицо Маринки, когда я рассказывала, как муж изощренно избивал меня. Розгой, обмотанной в простыню. Больно, но без следов. Без шрамов. Они не на коже, а внутри, глубоко. Мой муж был изобретательным садистом. И как только понял, что я полностью в его власти – раскрылся в полной красе.

      Он измывался и физически, и психологически. Сначала я боролась, пыталась бежать. Но из особняка где на каждом окне решетки, а на двери цифровой замок – это сделать нереально. Три года я жила пленницей. Пока однажды мне не повезло. Я сильно простудилась, неделю держалась высокая температура. Муж понял, что не сможет сам сбить ее, а хитрого и верного доктора, как в таких случаях обычно бывает в книгах, у него не оказалось. Вот и пришлось тащить игрушку в больницу. Как только температура спала, я сбежала. Мне уже было абсолютно все равно, что произойдет со мной, умру ли от пневмонии, или попаду под машину… Украла какие-то вещи из больницы – одежду, куртку, обувь и сумку. Забежала в ординаторскую и похватала все что под руку попалось. Переоделась и вышла из больницы – никто даже взгляда не бросил. И сразу на вокзал.

      Только тогда поняла, что мне и сбежать то некуда. Пока играла в принцессу, «друзей» было вроде как много. Но оказывается это все было игрушечным. Поклонники, подружки, вечеринки… Все что со мной произошло я заслужила. Но видимо не заслужила избавления. Или кто-то сверху решил, что еще не наигрался со мной?

      – Я знаю, как тебе помочь, – пьяным голосом заверяет Нежданова. – Тебе нужны деньги. Приличная сумма, я помогу. Наскребу кой чего, остальное сама заработаешь.

      – Где? Кем? Я не актриса, Марин. Могу, наверное, продавщицей в местный супермаркет…

      – Нет, ты чего, тебе бежать надо подруга. За границу, подальше. Новую жизнь начнешь, документы выправим. Но это огромная куча бабла. Я помогу, но на все не хватит. Я, знаешь ли, неплохо зарабатываю, но уж больно поиграть люблю…

      Слушая сумбурную речь собеседницы, я никак не могла уловить суть, к чему она клонит. Раньше я была слишком гордой, никогда не позволяла другим увидеть свою слабость, свои страхи. Перед друзьями всегда представала «железной леди». Некоторые так и называли. Никогда. Ни слезинки, ни жалобы. И вот сегодня – словно вся шелуха, все мои «одежки» слетели и осталась одна лишь суть. Маленькая испуганная девочка, спрятанная глубоко внутри, вырвалась