Убийство под аккомпанемент. Найо Марш

как можно дальше от оркестра, – то это перемена, какую твое присутствие произвело в Фелиситэ.

      – Правда? – нервно спросил Эдвард.

      – Несомненно. С самого ее детства ты оказывал глубокое влияние.

      – Но, кузина Сесиль… – в крайнем смущении начал Эдвард, но в этот момент оркестр, который уже какое-то время довольствовался обрывочными уханьями и хмыканьями, внезапно перешел к вычурному гвалту. Эдварду пришлось замолчать.

      Склонив голову, лорд Пастерн созерцал оркестр с критично-покровительственной миной.

      – А они не так плохи, знаете ли, – сказал он, – правда, им задора не хватает. Вот увидишь, как мы будем выступать, Лайл. А?

      – Знаю, – подбодрила его Карлайл. В это мгновение его наивность ее тронула. Она была склонна похвалить его, как хвалят ребенка. Ее взгляд следовал за Эдвардом, который сейчас осторожно вел леди Пастерн в танце мимо сцены. Карлайл посмотрела, как они кружат мимо, а заодно поймала взгляд мужчины, сидевшего за соседним столиком. Это был аскетичной внешности человек с брезгливым ртом и красивой формы головой. С ним за столом темноволосая коротко стриженная женщина. Сидели они как старые добрые друзья. «Приятная пара», – подумала Карлайл. Она испытывала беспричинное оживление и была благодушно расположена ко всему миру и потому импульсивно повернулась к Фелиситэ. А тогда обнаружила, что Фелиситэ тоже наблюдает за Эдвардом и со все тем же необъяснимым обожанием.

      – В чем дело, Фэ? – тихонько спросила она. – Что случилось?

      Не меняя направления взгляда, Фелиситэ изрекла:

      – Нечто поразительное, милочка, сногсшибательное, милая. Я совершенно boulversee[19], но я в раю.

      После двух кругов Эдвард с леди Пастерн остановились у столика, где леди Пастерн вернулась на свое место. Эдвард скользнул между Карлайл и Фелиситэ. Подавшись к нему, Фелиситэ вынула белую гвоздику у него из петлицы.

      – Никого больше с белой гвоздикой тут нет, – тихо сказала она.

      – О, я очень vieux jeu[20] в моих привычках, – усмехнулся Эдвард.

      – Потанцуем?

      – Да, конечно.

      – Хочешь танцевать, Си? – спросил лорд Пастерн.

      – Нет, спасибо, Джордж.

      – Не против, если мы с Лайл поспотыкаемся чуток? Времени без четверти одиннадцать. Через пять минут мне надо идти к «Мальчикам». Пошли, Лайл.

      Танцуя с дядей Джорджем, подумала Карлайл, надо держать ухо востро. У него было прекрасное чувство ритма и безмерный пыл. Не придерживаясь условностей, он импровизировал фигуры танца по наитию свыше, просто чуть сжимая руку на талии партнерши в указание все новых вариаций и эксцентричностей. Она заметила, что прочие танцующие пары смотрят на них с живостью большей, чем обычно свойственно лицам британских кутил.

19

Потрясена (фр.).

20

Старомоден (фр.).