Лев Толстой и жена. Смешной старик со страшными мыслями. Андрей Шляхов

костей и без огня, точно лапша. А добрая. И улыбка есть, болезненно покорная».

      «Валерия мила».

      «Она играла. Очень мила».

      «Валерия болтала про наряды и коронацию. Фривольность есть у нее, кажется, не преходящая, но постоянная страсть».

      «Я с ней мало говорил, тем более она на меня подействовала».

      «Валерия была ужасно плоха, и совсем я успокоился».

      «Валерия в белом платье. Очень мила. Провел один из самых приятных дней в жизни. Люблю ли я ее серьезно? И может ли она любить долго? вот два вопроса, которые я желал бы и не умею решить себе».

      «Валерия ужасно дурно воспитана, невежественна, ежели не глупа».

      «Валерия славная девочка, но решительно мне не нравится».

      «Валерия очень мила, и наши отношения легки и приятны. Что ежели бы они могли остаться всегда такие».

      «Валерия была лучше, чем когда-нибудь, но фривольность и отсутствие внимания ко всему серьезному ужасающи. Я боюсь, это такой характер, который даже детей не может любить».

      «Кажется, она деятельно любящая натура. Провел вечер счастливо».

      «Валерия …не понравилась очень и говорила глупо».

      «Валерия, кажется, просто глупа».

      «Валерия была в конфузном состоянии духа и жестоко аффектирована и глупа».

      «Она была необыкновенно проста и мила. Желал бы я знать, влюблен ли или нет».

      «Валерия возбуждала во мне все одно [чувство. – А.Ш.] любознательности и признательности».

      «Мы с Валерией говорили о женитьбе, она не глупа и необыкновенно добра».

      Толстой остается все таким же – непостоянным, нерешительным, сомневающимся, мгновенно увлекающимся и столь же быстро охладевающим. Осознавал ли он сам, чего ему хочется больше – жениться на Валерии или поскорее забыть о ней? Толстому, конечно же, хотелось иметь семью, ведь семейная жизнь в какой-то степени соответствовала его жизненному идеалу, да и в светском обществе закоренелые холостяки вызывали насмешки, но не хотелось ограничивать свою свободу, которой он всегда так дорожил.

      События развивались постепенно. 12 августа Валерия Арсеньева отправилась в Москву, желая присутствовать на коронации Александра II. Толстой проводил ее, найдя, что «она была необыкновенно проста и мила».

      Разлука усилила приязнь. «Все эти дни больше и больше подумываю о Валериньке», – записывает Лев Николаевич в дневнике на четвертый день после отъезда Валерии. Обратите внимание – не «думаю», а «подумываю». Слово «подумывать» имеет в русском языке два значения – время от времени думать о чем-то и намереваться сделать что-либо. Можно предположить, что Толстой подумывал о женитьбе на Валерии.

      17 августа он написал Валерии письмо с просьбой описать ему ее времяпровождение в Москве, письмо легкое, веселое, немного покровительственное. Толстой вообще относился к Валерии с позиции старшего товарища, можно даже сказать – наставника. Валерия не возражала, находя это естественным, ведь Толстой был старше и опытнее ее. К тому же он писал книги, и книги весьма