След молнии. Ребекка Роанхорс

именно. «Козлиная тропа», по которой мы едем, проходит через местечко Твин Лейкс. Можно остановиться там. Как раз будет полдень, а около трех часов дня поедем дальше. Иначе машина перегреется. А если она перегреется, нам придется бросать ее и возвращаться пешком.

      – Мне показалось или ты говорила, что твой грузовичок – это какая-то супермашина?

      – Нет, я сказала, что это классика, к которой следует относиться с уважением. После Твин Лейкс дорога превратится в полный находишгиш[39]. Перегрев – это очень плохо. Одна большая выбоина, и мосту конец. А ты можешь представить, как сложно заменить мост «Шевроле» 1972 года в наше время?

      – Я уже начинаю переживать.

      – Не волнуйся. Верну тебя Таху в целости. – Я открываю водительскую дверь и забираюсь в машину. Кай садится на пассажирское сиденье. – Если, конечно, ничего не случится.

      – Мы останавливаемся, когда жарко. Мы не едем по плохим дорогам в темноте. Что может случиться плохого?

      Я завожу двигатель и широко улыбаюсь, но мой взгляд невольно устремляется туда, где мы видели койота.

      – Ну всегда есть риск нарваться на монстров.

      Мы останавливаемся чуть позже полудня, как я и сказала – сразу за Твин Лейкс. Озер здесь, конечно, никаких нет[40]. Любая вода, которая была здесь когда-то, давно высохла.

      Кай сидит, скрестив ноги, на пыльном клочке земли – в условной тени, отбрасываемой скалой. Галстук перекинут через плечо, но очки будто приросли к носу. Он жует кусок вяленого мяса, которым нас щедро снабдил в дорогу Тах. Мы отпиваем из одной фляжки, делая размеренные глотки – ровно столько, чтобы не пересыхало во рту. Если раньше было жарко, то теперь как в печке. Проведите на солнце несколько минут, и вы почувствуете, как начнет гореть ваша кожа. Вы ощутите себя тушкой, засунутой в микроволновку. На таком свирепом солнце не спасает даже наша естественная смуглость. Но как в любой пустыне – это сухая жара. Если под прямыми солнечными лучами невыносимо, то в тени на добрых двадцать градусов прохладнее. Поэтому я припарковала грузовичок как можно ближе к тенистой скале, накинула одеяло с подветренной стороны, чтобы закрыться от порывов пыльного воздуха, после чего мы с Каем разделили обед.

      – А почему этот Пес-Законник назвал тебя уродкой?

      – Потому что он идиот, – отвечаю я с полным ртом мяса.

      – Это понятно. Но это не ответ на мой вопрос.

      Я глотаю мясо. Не торопясь выбираю жареный пиньон из маленькой холщовой сумки на шнурке. Потом смотрю на медика-стажера и кладу пиньон в рот. Он стал прогорклым, и я с отвращением его выплевываю.

      – Тах рассказывал тебе что-нибудь о силах кланов?

      Обливаясь потом, он расслабляет галстук и оттягивает рубашку от груди.

      – Ну что это дары дийин[41]дине. Что они бывают только от двух первых кланов – сначала от матери, потом от отца. И что проявляются они только во время большой нужды, да и то не у всех, а только у благословленных.

      – Тах назвал это благословением?

39

Место, которое лучше обходить стороной (íàâàõ.).

40

Твин Лейкс (Twin Lakes) – «озера-близнецы» (àíãë.).

41

Святой, священный (íàâàõ.).