Сюрприз для Ловчего. Марина Кистяева

дет тогда – осталось неизвестно.

      Потому что послышался скрежет открывающейся двери.

      Потом – шаги.

      Тяжелые. С противным металлическим скрежетом. Словно шедший прихрамывал на одну ногу.

      Ванда, зажмурившись, часто-часто задышала.

      К ней явно пожаловали не для того, чтобы освободить. Не для того, чтобы разом прекратить затянувшийся кошмар.

      Нет.

      К ней пришли по иной причине.

      В подвале, где её держали, было темно. Ванда приглушенно застонала, стараясь не поддаться паники.

      Она сильная. И… Её же спасут? Непременно спасут. Потому что по-другому и быть не может.

      Шаги приближались.

      Замерли перед ней.

      – Неожиданно.

      Голос ломкий, противный.

      Но…

      Знакомый?

      Нет, Ванда даже мотнула головой, прогоняя наваждение. У неё разыгралось воображение. Никак иначе. Её держали в подвале не меньше суток, она ослабла от голода и холода, вот нервы и сдали.

      Или… всё же нет?

      Ванда заставила себя открыть глаза.

      Ничего не видно.

      Ничего.

      И тут, словно по взмаху волшебной палочки, вспыхнул свет. Яркий, ослепляющий. Идущий от прожекторов, установленных на потолках и стенах.

      Ванда инстинктивно снова зажмурилась, свет больно резанул по глазам.

      Но самое страшное её ожидало впереди.

      – Жаль… очень жаль, что мы снова встретились… Что ж, Ванда, придется с тобой поиграть…

      Ей не надо было открывать глаза, дабы убедиться, что она оказалась права.

      Она узнала голос.

      И от того стало ещё страшнее.

      Она ошиблась.

      Потому что настоящий, первобытный, дикий, неконтролируемый страх она испытает чуть позже.

      Когда холодная сталь коснется ложбинки между грудями и резко, одним движением распорет платье.

      Глава 1

      В воздухе витало что-то скандальное.

      Как только механический экипаж баронессы Шимански остановился около Великого театра, Ванда почувствовала легкое напряжение. Она с самого начала была против сегодняшнего визита на вардавскую оперу, но баронесса настояла на своём.

      – Как можно, мой ангел! – с легким эпатажем, свойственным ей, воскликнула Каролина Шимански, поправляя кожаный гоггл, с которым она, следуя последним веяниям моды, не пожелала расставаться даже дома. – Вы непременно должны быть сегодня в Великом! Непременно. Ты так молода, так хороша, себя нужно показывать!

      Ванда ласково улыбнулась.

      Она была недурна собой – факт. Нежная кожа, локоны оттенка медового каштана, точеные черты лица, очаровательная родинка на щеке. И глаза, огромные, карие, не дававшие покоя мужчинам, которые умели ценить настоящую красоту.

      Ей не хотелось отказом обижать подругу и покровительницу, но за прошедший месяц она посетила столько балов и приёмов, сколько не посещала за всю жизнь. Она подумывала немного отдохнуть от Бергаса, от великосветского бомонда, но разве это возможно, когда рядом находится неугомонная баронесса?

      Ванда дивилась, откуда у той брались силы. Казалось, баронесса одновременно бывает везде и знает всё про всех. Ни один раут, ни одно событие не обходилось без Каролины. Она была настоящей великосветской госпожой. Овдовев три года назад и, как она шутила, вырвавшись из-под зоркого ока сурового мужа, Каролина с головой погрузилась в жизнь высшего общества. Она обожала суету, сплетни и разного рода тайны. Её интересовало абсолютно всё, начиная с того у какой модистки заказала то ужасное платье княгиня Карич, чтобы, не приведи Всевидящий, и баронессе не попасть в такой конфуз, и заканчивая молоденькими офицерами. А последние были так, как бы между делом….

      У Каролины не было своих детей, и теперь она считала своим первейшим долгом познакомить Ванду с лучшими домами Северной столицы, и поэтому всегда с завидной категоричностью отклоняла любые попытки девушки отказаться от очередного мероприятия.

      – Ты должна блистать при дворе!.. И не думай о том, чтобы остаться дома.

      И теперь баронесса вместе с Вандой входили в собственную ложу.

      Великий театр был полон. Его бенуары и бельэтажи быстро заполнялись пестрой публикой. Замелькали знакомые лица, оголенные руки, плечи, смелые вырезы декольте, короткие пышные юбки, позволяющие лицезреть стройные ножки, обтянутые сетчатыми чулками и высокими ботфортами. Замысловатые винтажные украшения соединяли в себе наравне бриллианты и рубины, шестеренки, гайки и латуну. Публика приветствовала друг друга легкими кивками и сдержанными улыбками.

      Баронесса не переставала охать и ахать, приглушенным шепотом говоря Ванде:

      – Ты только посмотри на него…. Вот нахал! Явиться сюда вместе со своим новым приобретением, мисс Сакдин, – не знаю уж кто она по происхождению, – когда его жена так тяжело больна!

      Ванда