Отвести душу… по-казахский. Серик Асылбекулы

рузей и погрузившегося в безысходную печаль одиночества.

      Таким образом, загнанный в социально-психологический тупик, наш герой предается размышлениям в поисках ответа на извечные вопросы со времен наших прародителей Адама и Евы:

      В чем смысл нашего существования?

      Зачем нужно стремиться к счастью, к познанию настоящей любви, в мире где политико-социальный строй подталкивает нас идти окольными путями, с легкостью одурачивая, обкрадывая друг-друга при каждом удобном случае и далеко обходя стороной горькую правду естества?

      Да, возможно у каждого из нас найдутся свои ответы на эти вопросы, а если даже у вас не припасены заготовленные ответы, в конце концов нам явно не избежать самих этих вопросов, учитывая наше происхождение в качестве разумного индивида.

      В таком случае, мой дорогой читатель и зритель, приглашаю вас к совместному погружению в данные размышления в пьесе «Отвести душу по-казахский».

      (Пьеса в двух актах и шести сценах)

      Главные герои:

      Комекбай – работник фермы, возраст между 44-45 г.

      Рысты – жена Комекбая, возраст между 42-43 г.

      Зибаш – молодка, продавец, примерно 35 лет.

      Ермек – сосед Комекбая, примерно 45-46 лет.

      Алайдар – одноклассник Комекбая.

      Жанайдар – сын Алайдара, ученик 4-го класса.

      Полицейский – участковый инспектор, примерно 32-33 лет.

      Первый акт

      Сцена №1

      После полудня. Возвращающийся с работы Комекбай шагает размашисто, поднимается на крыльцо своего старенького дома, сложенного из сырцового кирпича, с серой шиферной крышей, сильно изъеденной солнцем и ветром и кое-где уже дырявой. Перешагивая через порог коридора, он задевает ногой самоварную трубу, стоявшую за дверью, и едва не падает. Труба с жестяным грохотом отлетает в сторону на несколько метров. В глаза бросается то, что сегодня коридор не прибран: там и тут покоятся два или три пластмассовых таза разной величины, помятая фляга для воды с комками грязи по бокам, повсюду беспорядочно разбросана разномастная обувь для выхода во двор. И этот неприглядный вид дома еще сильнее злит Комекбая, без того раздраженного, еле сдерживающего приступ гнева.

      Комекбай. Почему до сих пор все это не прибрано?! И каждый раз так, словно после вражеского погрома! Полный бардак! Ырысты! Ырысты! кому говорю!..Ырысты!

      Комекбай, оставив обувь в коридоре, входит во внутренние помещения дома. В передней комнате на диване лежит богом данная супруга Комекбая, Ырысты, лицо ее было слегка отекшее, цветастый шелковый платок немного сполз с головы на загривок женщины.

      Рысты. Что стряслось-то?

      Комекбай. Куда ты там запропастилась?

      Рысты. Как это, куда? Дома я! Вот… только прилегла, вздремнуть немного…

      Комекбай. Эээ, вечно ты сонная, не отоспишься никак! Тебе хоть потоп, лишь бы дрыхнуть. Вечер на дворе, ужинать когда?! Чайник хоть поставь! Иди сюда, разговор есть …

      Рысты. Ну, говори ты уже…

      Комекбай. Поближе подойди, говорю!..

      Рысты. Ойбай*, бог ты мой, ну вот, подошла !..

      *[Ойбай – возглас недовольства]

      Комекбай. Все, переезжаем! Начинай собираться. Вконец достал этот Кентуп -Мухосранск… пропади он пропадом!.. Ни минуты тут больше не задержимся!..

      Рысты. О чем ты? На пороге зима, первые заморозки на носу!

      Комекбай. Какие такие заморозки, что за заморозки, а-а? Второе ноября только!..

      Рысты. Ну и что?! Не успеешь и глазом моргнуть, как декабрь налетит с его метелями. Не зима по твоему что ли?!

      Комекбай, вешавший в это время куртку на настенную вешалку, зло вытаращив глаза, бросает на женщину многозначительный взгляд.

      Комекбай. И когда ты бросишь эту свою дурацкую привычку? Стоит мне только разговор серьезный затеять, как ты тут же – буром идешь против меня. По другому не умеешь! И вообще!! Кто в этом доме мужик – я или ты?

      Рысты. Ойбай, ты, ты-конечно! Что случилось-то? Объясни по нормальному, в конце концов!..

      Пауза. Комекбай переводит дыхание, немного обмякнув телом, подходит к корпешке* на торе*, садится, выпятив грудь, по-турецки скрестив ноги.

      *[Корпешка – одеяльце]

      *[Тор – самое почетное место в комнате]

      Комекбай. Есть коже*?

      *[Коже – охлажденная похлебка на кефире]

      Рысты заходит в чулан, наливает из эмалированного ведра в пиалу рисовое коже и приносит мужу. Подавая мужу пиалу, она еще раз, выкатывая глаза, внимательно заглядывает в зрачки мужу, словно допытываясь чего-то.

      Рысты. И что?

      Комекбай. А то, вконец я разосрался с этим подлецом