Шашлык из волнистого попугайчика. Татьяна Луганцева

Завязывай ты со своими «зелеными», добром это не кончится, – строго сказала ей Мила, поглаживая область желудка.

      – Ты что? Перепила?

      – Может быть…

      Они отдали выписанные следователем пропуска и вышли на улицу.

      – Вот она – свобода! – прокричала Надя. – А мужик-то этот молодец!

      – Что?

      – Ну, что-что. Не стал заяву катать, джентльмен, вернее, синьор. Слышь, Милка, видела, какой красавец? Не зря я тебя на итальянца агитировала, вот бы и тебе такого! Прямо судьба, сегодня решили выдать тебя замуж и сразу же пометили одного.

      – Ага, и он, закиданный яйцами и огретый тобою фанерой по голове, сразу же влюбился в меня! – съязвила Камилла. – Я исподтишка наблюдала за ним и могу поклясться, что этот Марко еле сдерживался, чтобы не рассмеяться над нами. Две воительницы в мятой одежде с яйцами в карманах. Жуть! А эта Виктория, как она нас унижала? Не всем же дается такая внешность, как у нее… – задумчиво сказала Камилла.

      – Ты это брось! Ты у нас не хуже! У тебя тоже фигура модели!

      – Эх, Надя! Худая корова еще не горная лань.

      – Извините, синьориты, могу я поговорить с вами? – раздался рядом голос с легким акцентом, – а то вы опять о каких-то животных…

      Надя с Милой вздрогнули и обернулись. Перед ними стоял все тот же итальянец. Мила растерялась, а Надя быстро ретировалась со словами:

      – Что, вышли перекурить, пока ваша дама заяву строчит? Пусть особо не старается, у нас таких денег нету, вернее, у нас вообще никаких нет. Ладно, Милка, ты тут потолкуй с иностранным товарищем, расскажи ему, где у нас тут Красная площадь, гостиница «Космос» и Выставка достижений народного хозяйства, а я пойду машину поймаю, домой надо. Долго, наверное, ловить буду, какой дурак повезет за сто рублей, оставшихся у меня в сумке? – посмотрела она на Марко и удалилась.

      – Она всегда такая? – спросил он.

      – Всегда, – улыбнулась Камилла, ощущая запах его туалетной воды. – Зачем вышли за нами? Передумали? Будете заявлять?

      – Боитесь? – изучал ее своими пронизывающими глазами Марко.

      – Мне неудобно перед вами, мы виноваты, простите, если сможете. Это было глупо…

      – Я не думаю, что вы должны извиняться. И вы, и я знаем, что стукнули меня транспарантом не вы, а ваша подруга. Я не был пьян и был в своем уме, – сказал Марко, – зачем вы настаивали на том, что это сделали вы?

      – Вам это интересно? – Мила была просто не в состоянии смотреть Марко в лицо и поэтому перевела взгляд куда-то в область груди, на засохшее пятнышко крови на белоснежной водолазке, выгодно оттеняющей его слегка смуглую кожу.

      – Если честно, то очень.

      – Вы действительно гражданин Италии? – зачем-то спросила она.

      – Да.

      – А в Москве вы давно?

      – Лет пять наездами.

      – Вы прекрасно говорите по-русски. – Она вздохнула.

      – Спасибо. Я влюблен в ваш язык и вашу литературу.

      – Есть во что. – Внезапно Камилла испытала гордость за русских великих поэтов и писателей, за их произведения, которые из-под палки заставляли