Рыбы. Мелисса Бродер

что ошиблась. Адам пересек улицу, и я попыталась не выдать разочарования и быть приветливой, хотя, казалось бы, зачем? Какое мне дело до того, что он подумает? Наверно, я чувствовала себя неудобно из-за того, что вынесла суждение на основании одной лишь внешности человека, совершенно его не зная. С другой стороны, на что еще я рассчитывала, отправляясь на встречу в темных аллеях? Все сошлось. Разумеется, лучшее, на что я могла надеяться и что получила, это такой вот тип, оборотень/обезьяна.

      Возможно, он тоже испытал разочарование, увидев меня, но никак этого не выказал.

      – Ты такая прелесть, – сказал Адам, словно стараясь убедить в этом и меня, и себя. – И выглядишь никак не на сорок. Намного моложе.

      – Мне тридцать восемь.

      – Ничего не имею против женщин постарше. Я люблю женщин постарше. Ты в самом соку. Выглядишь как зрелая, но молодая. То есть ты уже не молодая, но еще не…

      – Ладно, – сказала я, чтобы помочь ему выйти из тупика. – Я поняла.

      – Итак, чего бы ты хотела? – спросил он. – Останемся здесь и выпьем или прогуляемся?

      – Давай сначала выпьем.

      – Боже, ты точно прелесть.

      Мы завернули в бар. Я заказала водку с тоником. Вообще-то, крепкое я пила нечасто, но что-то надо было делать. Рассудительность и ясность мысли делу не помогали. Заплатить за мою выпивку Адам не предложил, но взял два шота с текилой, один из которых предложил мне, и виски с колой. Я засмеялась и отказалась.

      – Ну, что читаешь в последнее время? – спросил он после первого шота.

      Я сказала, что работаю в библиотеке, и ему это понравилось. Он попросил надеть очки, но очки я не ношу.

      – Читаю в основном греков. Уже несколько лет работаю над проектом о Сафо. Пытаюсь закончить этим летом.

      – А, читал его в средней школе, – похвастал Адам. – Сейчас увлекся «битниками». Тебе они нравятся?

      Моя короткая любовь к «битникам» случилась в четырнадцать лет. К шестнадцати я поняла, что эти парни хороши в основном, когда нужно обнаружить неадеквата. Между неадекватами и «битниками» есть что-то общее.

      – Нравятся. У тебя кто самый-самый?

      – Керуак. Западаю на Керуака, Берроуза и Буковски. У Керуака все такое настоящее. Он так описывает своих героев – это просто… ништяк.

      – Точно.

      – Так что, прошвырнемся?

      Уже почти стемнело. Адам закурил и предложил сигарету мне. Я отказалась. Он прищурился, затянулся, выдохнул. Жест был явно отрепетированный, скопированный с Джеймса Дина. Вот только сам он был далеко не Джеймс Дин, и руки еще сильнее, чем все остальное, выдавали оборотня-обезьяну: пальцы держали сигарету, словно сорванный банан, а волоски на руке заползали далеко за запястье, вплоть до костяшек пальцев. Мы шли по тротуару, и меня уже подташнивало. «Знаешь что? Спасибо, но я сегодня не в настроении и пойду домой». Я повторяла и повторяла это про себя, но продолжала идти.

      Внезапно Адам схватил меня за руку.

      – Можно я тебя