Тварь. Владислав Выставной

меня здесь. Никуда не выходи и во всем слушай Наталью.

      Бука молча кивнул в ответ. Он и без того ощущал робость перед этим новым миром с незнакомыми порядками и красивыми женщинами. Проводник обменялся с ней каким-то напряженным, пронзительным взглядом и вышел. За окном заскрипели ворота. Откашлявшись, завелся «УАЗик», прогрелся – и укатил куда.

      – Вы, наверное, устали? – неожиданно раздался глубокий бархатистый голос. – И наверняка голодны.

      Бука не сразу понял, что с ним разговаривает эта женщина. Но нашел в себе силы и ответил:

      – Ну… Есть немного.

      – Тогда пойдемте, позавтракаем.

      Бука послушно поплелся за Натальей в небольшую чистенькую кухню. Через несколько минут, забыв о первом смущении, он вовсю уплетал яичницу с кусками свежего, ароматного хлеба. Такого он не ел никогда в жизни: откуда в Зоне – свежий хлеб? Еще он с невероятным наслаждением потягивал сладкий, как патока, чай. Сладкое в любом виде – его единственная и главная слабость в пище. Док договорил, что это как-то связано с особенностями его метаболизма: обостренные чувства потребляют огромное количество углеводов. Может, оно и так, но без сладкого вполне можно было впасть в депрессию, а что еще хуже – потерять «чувство Зоны» и нарваться на элементарную аномалию.

      Наталья сидела напротив, внимательно наблюдая за жующим гостем.

      – Скажите, – неожиданно произнесла она. – А это правда – что вы никогда не покидали Периметр?

      Бука замер с набитым ртом, медленно дожевал, проглотил. Пробормотал:

      – Да, так оно и есть. А что?

      – Ничего… – произнесла женщина, не отрывая взгляда от Буки, словно он был каким-то диковинным зверем. – Необычно это. И вы… Вы вправду ушли навсегда?

      – Правда.

      – И не собираетесь возвращаться?

      – Нет. А зачем?

      Впервые на лице Натальи появилось новое выражение: похоже, это было удивление.

      – Ну, как же… – проговорила она. – Ведь все возвращаются. Хабар, легкие деньги, адреналин. Сталкера ведь всегда тянет обратно – в Зону, как убийцу на место преступления. Что ты ним ни делай – а хлебом не корми, лишь Зону подавай…

      В голосе Натальи теперь чувствовалась досада и горечь. Бука плохо разбирался в интонациях и чувствах, тем более – женских. Он просто пожал плечами и сказал:

      – Ну, я же не сталкер.

      – Не сталкер? – недоуменно переспросила Наталья. – Что ж вы там делали?

      – Жил, – просто сказал Бука. Уставился в тарелку, ковырнул вилкой недоеденную яичницу. – А что здесь такого?

      – Ну… – протянула Наталья. Теперь она смотрела на Буку совсем другим взглядом, в котором уже не было того первоначального равнодушия. – Странно это как-то: жить в Зоне и не быть сталкером…

      – Я просто родился там. И вырос, – сказал Бука. Он не удержался и снова потянулся к кружке. Наталья, будто спохватившись, торопливо подлила ему чаю, пододвинула