Стакан всегда наполовину полон! 10 великих идей о том, как стать счастливым. Джонатан Хайдт

напоминает Боэцию, что Фортуна переменчива и приходит и уходит когда вздумается. Боэций избрал Фортуну своей возлюбленной, хотя прекрасно знал, какова она, и она пробыла с ним довольно долго. Какое он имеет право требовать, чтобы она была прикована к нему навечно? Вот как Фортуна могла бы оправдать свое поведение, говорит Философия:

      Или мне, единственной, запрещено осуществлять свое собственное право? Ведь разрешено небу рождать светлые дни и погребать их в темных ночах, позволено временам года то украшать цветами и плодами облик земли, то омрачать его бурями и морозами. У моря есть право то ласкать взор ровной гладью, то ужасать штормами и волнами. Неужели только меня ненасытная алчность людей обязывает к постоянству, которое чуждо моим обычаям?

Боэций, 1990

      Философия подталкивает к тому, чтобы переосмыслить само понятие о переменах: перемены – это нормально, поэтому и Фортуна имеет право быть переменчивой («Мир – изменение», как говорил Марк Аврелий). Раньше Боэций был счастлив, теперь – нет. Это не повод гневаться. Скорее, он должен быть благодарен, что наслаждался дарами Фортуны так долго, и спокойно относиться к тому, что она его оставила: «То, что является для тебя причиной такой печали, должно и успокоить. Ибо покинула тебя та, от предательства которой никто и никогда не может быть защищен» (там же).

      Затем Философия еще несколько раз применяет прием рефрейминга, то есть изменения точки зрения. Она указывает Боэцию на то, что и жена, и сыновья, и отец ему дороже жизни, а ведь они живы. Помогает ему понять, что немилость Фортуны лучше ее благосклонности – ведь счастье лишь заставляет человека жаждать большего, а невзгоды делают его сильнее. И наконец, призывает Боэция представить себе, как он возносится высоко в небеса и смотрит оттуда на Землю – и видит, что это всего лишь крошечное пятнышко, на котором еще более крошечные люди играют в комичные и в конечном счете ничего не значащие игры. Философия заставляет его признать, что богатство и слава приводят вовсе не к счастью и покою, а лишь к тревогам и алчности. Познакомив Боэция с новыми точками зрения и заставив усомниться в прежних убеждениях, Философия готовит его к главному уроку – тому самому, который Будда и Марк Аврелий преподавали уже сотни лет назад: «И ничто не является несчастьем, если ты не считаешь его таковым, напротив же, кажется блаженным жребием всё, что ты переносишь терпеливо» (там же). Усвоив урок, Боэций освобождается из ментальной тюрьмы. К нему возвращается присутствие духа, и он пишет книгу, которая утешала людей веками, и достойно встречает смерть.

      Я вовсе не намекаю, что «Утешение философией» – просто римская популярная психология, однако в этой книге рассказывается о том, как человек обрел свободу благодаря озарению, и на этом озарении мне хотелось бы остановиться поподробнее, поскольку оно вызывает сомнения. В предыдущей главе мы уподобили разделенное «Я» наезднику на слоне и убедились, что придаем слишком большое значение наезднику –