Кровь эльфов. Час презрения. Анджей Сапковский

знаю, – скрипнула она зубами. – Вероятно, оставила в Каэр Морхене или потеряла…

      – Дьявольщина! Как тебе помочь? Может, заклинанием?

      – Я пыталась. Результаты ты видишь. Из-за судорог я не могу сконцентрироваться…

      – Не плачь.

      – Тебе легко говорить!

      Ведьмак встал. Стащил свои вьюки со спины Плотвы и начал в них копаться. Трисс свернулась калачиком, приступ боли стянул у нее мышцы на лице, скривил рот.

      – Цири?

      – Что, Трисс?

      – Как ты себя чувствуешь? Никаких… неожиданностей?

      Девочка отрицательно покачала головой.

      – Может, у меня отравление? Что я ела? Но мы все ели одно и то же… Геральт! Мойте руки как следует. Присмотри, чтобы Цири мыла…

      – Лежи спокойно. Выпей.

      – Что это?

      – Обычное успокоительное. Магии в нем кот наплакал. Повредить не должно. А спазмы ослабнут.

      – Геральт, спазмы… пустяк. Вот если поднимется температура… Это может быть… дизентерия. Или паратиф.

      – У тебя нет иммунитета?

      Трисс не ответила, отвернулась, закусила губу, скрючилась еще больше. Ведьмак не настаивал на своем предложении.

      Дав немного передохнуть, усадил чародейку в седло Плотвы. Сам сел у нее за спиной, поддерживая обеими руками, а Цири, двигаясь бок о бок, держала поводья, одновременно ведя мерина Трисс. Не проехали даже версты. Чародейка вываливалась из рук, не держалась в седле. Вдруг начался озноб, поднялась температура. Несварение желудка усилилось. Геральту хотелось думать, что это результат аллергической реакции на остаточную магию в его ведьмачьем эликсире. Он хотел так думать, но, честно говоря, и сам не верил.

      – Ох, господин, – вздохнул сотник. – Попали вы в недобрый час. Похоже, хужее попасть не могли.

      Сотник был прав. Ни возражать, ни спорить было невозможно. Застава у моста, в которой обычно коротали время трое солдат, конюх, мытник и не больше десятка проезжих, теперь была полным-полна народу. Ведьмак насчитал свыше тридцати легковооруженных воинов в цветах Каэдвена и с полсотни щитоносцев, расположившихся лагерем вдоль низкого забора. Большинство собрались у костров, подтверждая старый солдатский принцип: спи, когда можно, вставай, когда будят. Через распахнутые настежь ворота было видно, что и во дворе тоже полно людей и лошадей. На площадке покривившейся сторожевой вышки несли вахту два солдата с готовыми к стрельбе арбалетами. На разъезженном копытами предмостье стояло шесть крестьянских телег и два купеческих фургона, а в загородке, тоскливо склонив головы к перемешанной с навозом грязи, маялось несколько распряженных волов.

      – Было нападение. На заставу. Вчерась ночью, – упредил сотник вопрос Геральта. – Едва-едвашеньки подоспели, иначе б нашли тута одну землю спаленную.

      – Кто напал? Разбойники? Мародеры?

      Солдат покрутил головой, сплюнул, глянул на Цири и скорчившуюся в седле Трисс.

      – Зайдите во двор. Чародейка ваша вот-вот свалится с седла. У нас уже есть несколько раненых, одной будет больше.