Социализм: экономический расчет и предпринимательская функция. Хесус Уэрта де Сото

алгебраического анализа… В этом случае роли переменились бы и не математика пришла бы на помощь политэкономии, а политэкономия – математике. Иными словами, если бы все эти уравнения были действительно известны, то единственным способом их решить было бы наблюдение за практическими решениями, которые предоставляет рынок»[153]. Парето явным образом отрицает саму возможность получить информацию, необходимую для создания системы уравнений, одновременно касаясь сопутствующей проблемы: алгебраической невозможности на практике решить систему уравнений, формально описывающую равновесие.

      Вслед за Парето, Энрико Бароне в знаменитой статье 1908 г., посвященной рассмотрению коллективистского государства в русле идей Парето, явным образом подтверждает, что даже если было бы можно преодолеть практические сложности алгебраического характера, связанные с решением вышеописанной системы уравнений (что не является теоретически невозможным), то все равно немыслимо (и, соответственно, теоретически невозможно) было бы получить информацию, необходимую для определения технических коэффициентов для этой системы уравнений[154].

      Несмотря на эти ясные (хотя и немногочисленные) предостережения, мы начали с того, что оценили роль Парето и Бароне как противоречивую. Действительно, хотя оба этих автора ссылаются на практические препятствия, не позволяющие решить соответствующую систему уравнений, а также упоминают о том, что получить информацию, необходимую для описания равновесия, теоретически невозможно, создавая новую научную парадигму в экономической теории, парадигму, основанную на использовании математических методов для описания модели равновесия (по крайней мере, в формальных рамках), они неизбежно оказываются вынуждены предположить, что, по крайней мере в этих формальных рамках необходимая информация доступна. Поэтому, несмотря на сомнения, которые мимоходом выражали Парето и Бароне, очень многие их последователи до сих пор не в состоянии понять, что математический анализ равновесия имеет в лучшем случае герменевтическую или интерпретативную ценность, которая ни на йоту не увеличивает шансов теоретического решения задачи, с которой сталкивается любой орган власти, стремящийся получить практическую информацию, необходимую для принудительного планирования и координирования жизни общества.

      Первым, кто написал статью о неразрешимой экономической проблеме, с которой должно столкнуться коллективистское общество, был голандский экономист Николас Пирсон[155]. Статья Пирсона особенно достойна похвалы с учетом того, что она была написана в 1902 г. Пирсон считает, что проблема ценности вообще и, в частности, проблема, возникающая относительно любого человеческого действия в свете необходимости оценки целей и средств, неотделима от природы человека, и в силу этого будет существовать вечно и не будет устранена с созданием социалистической системы. Кроме того, Пирсон упоминает о больших

153

Мы приводим здесь, ввиду его чрезвычайной важности, целиком раздел 217 главы 2 книги Парето Manuel D’Economie Politique, в издании Droz, Geneva, 1966, pp. 233–234: «Условия экономического равновесия, которые мы перечислили, дают нам общее представление об этом равновесии. Чтобы узнать, что представляют собой определенного рода феномены, мы должны были изучить их проявления; чтобы узнать, что такое экономическое равновесие, мы должны исследовать, каким образом оно было определено. Заметим, впрочем, что процесс определения этого ни в коем случае не имеет целью численный расчет цен. Выберем гипотезу, которая в наибольшей степени благоприятствует такому расчету; предположим, что, преодолев все трудности, мы узнали данные нашей задачи, и что мы знаем все полезности (ophelimites) всех товаров для каждого человека, все детали производства товаров и т. п. Совершенно очевидно, что эта гипотеза абсурдна – но и она еще не дает нам практической возможности для решения этой задачи. Мы видели, что в случае 100 человек и 700 товаров имелось 70 699 условий (на самом деле здесь мы пренебрегли многими обстоятельствами, в реальности их было бы гораздо больше); таким образом, нам следовало бы решить систему из 70 699 уравнений. Это превосходит возможности алгебраического анализа и превзошло бы их еще больше, если принять во внимание баснословное число уравнений для населения численностью 40 млн человек и нескольких тысяч наименований товаров. В этих случаях роли переменились бы: и не математика пришла бы на помощь политэкономии, а политэкономия – математике. Иными словами, если бы можно было действительно узнать все эти уравнения, то единственным доступным для человеческого разума способом их решения было бы следование тому практическому решению, которое дает рынок» (курсив мой. – У. де С.). Существует английский перевод Энн Швир под названием Manual of Political Economy (New York: Augustus M. Kelley, 1971). См. перевод цитаты в тексте в разделе 171. [Между английским переводом и французским оригиналом есть мелкие различия, отраженные в русском переводе. – Перев.]

154

Enrico Barone, “II Ministro della Produzione nello Stato Colletivista, ” Giornale degli Economisti (Sept.-Oct. 1908), английский перевод Ф. А. Хайека: “The Ministry of Production in the Collectivist State,” in Collectivist Economic Planning, ed. F.A. Hayek (Clifton: Augustus M. Kelley, 1975), appendix A, 245–290. В частности, Энрико Бароне пишет: «Решить уравнения равновесия на бумаге не невозможно. Это огромная – колоссальная – но не невозможная задача. Однако совершенно немыслимо, чтобы можно было экономически априори определить технические коэффициенты… Коллективисты определенно пренебрегают экономической дисперсностью технических коэффициентов…Именно из-за этого априори невозможно вычислить на бумаге уравнения равновесия для максимального коллективного благосостояния» (pp. 287–288). Невозможно себе представить, как после этих прямых заявлений Бароне многие экономисты, в том числе такие знаменитые, как Шумпетер, утверждали, что Бароне решил поставленный Мизесом вопрос о теоретической невозможности социализма. Из текстов этих ошибавшихся экономистов становится понятно, что, во-первых, они не поняли сути вопроса, поставленного Мизесом; во-вторых, они невнимательно читали Бароне и Парето; в-третьих, что презумпция доступности полной информации, которая используется при формальном описании равновесия, – это мираж, способный обмануть даже самые блестящие умы. Бароне (1859–1924) прожил интересную и увлекательную жизнь, где чередовались взлеты и падения; он не только занимался математическими методами в экономике, а был еще журналистом и сценаристом (для своих сценариев полковник Бароне использовал свои обширные познания в военной истории, которую он долго преподавал в центре переподготовки офицеров), активным участником становления итальянского кинематографа. О Бароне см.: Del Vecchio, “L’opera scientifica di Enrico Barone,” Giornale degli Economisti (November 1925) и F. Caffe, “Barone” in The New Palgrave: A Dictionary of Economics, 1: 195–196.

155

Nicolaas G. Pierson, “Het Waardeproblem in een socialistische Maatschappij, ” опубликовано в голландской газете De Economist vol. 1 (1902): 423–456; перевод на английский Гардинера под названием “The Problem of Value in the Socialist Community, ” chap.

2 of Collectivist Economic Planning, 41–85. Пирсон (1839–1909), который находился под сильным влиянием австрийской школы, был председателем Центрального банка, министром финансов и премьер-министром Голландии. См. увлекательную биографию этого выдающегося голландского экономиста и государственного деятеля, написанную Ван Маарсевееном (J. G. Van Maarseveen; Rotterdam: Erasmus University, 1981), а также статью: Arnold Heertje, “Nicolaas Gerard Pierson” in The New Palgrave: A Dictionary of Economics, 3: 876.