Жизнь и необыкновенные приключения капитан-лейтенанта Головнина, путешественника и мореходца. Рувим Исаевич Фраерман

ивняком, ветер хватил с такой силой, что дощаник зачерпнул не только бортом, но и парусом.

      При виде этого Тишка поспешил скинуть с себя рубашку.

      – Трус! – с возмущением крикнул Вася, стараясь выправить крен неповоротливого дощаника.

      – Там поглядим ещё… – ответил Тишка. – Може, и ты, барчук, портки скинешь.

      Налетел новый порыв ветра, ещё более сильный. Дощаник накренило ещё резче и до половины наполнило водой.

      – Ну? – в свою очередь не без торжества спросил Тишка.

      – Все наверх! Пустить помпы! – скомандовал Вася.

      Тишка, отлично знавший значение этой команды по прошлым плаваниям, подхватил черпак, всплывший посредине лодки, и начал вычерпывать из неё воду.

      – Раздевайся, барчук, – посоветовал он. – Плыть придётся далеко.

      Вася, стоявший в воде чуть не по колена, не тронулся с места. «Где же это видано, чтобы капитан корабля во время бури снимал с себя панталоны! Даже когда корабль гибнет, он велит привязать себя к мачте и идёт вместе с ним на дно».

      Но вскоре Вася должен был пожалеть, что пренебрёг советом Тишки, так как новый порыв ветра опрокинул дощаник.

      И тут Тишка вдруг преобразился. Его синие глаза, глядевшие до этого немного сонно, вдруг оживились. В них блеснула сила. Он поддержал Васю за плечо и помог ему ухватиться за опрокинутый дощаник.

      – Лезь на днище! – командовал он теперь, хотя Вася свободно держался на воде.

      Вася вскарабкался на осклизлые доски дощаника.

      – Разоблачайся! – продолжал командовать Тишка. Отфыркиваясь и дрожа от холодной весенней воды, Тишка помог барчуку освободиться от сапог и мокрой одежды.

      Потом мальчики поплыли к берегу, бросив на волю судьбы славный корабль «Телемак» с парусом и колесом от прялки. Плыли сажонками[4], легко и свободно, хотя Тишка держал в зубах барские сапоги.

      А на берегу всё было по-прежнему спокойно: пели птицы, в зелени сосен дрались звонкоголосые иволги, где-то баба шлёпала вальком, где-то звонко ржал жеребёнок.

      Глава 2

      Где Тишка?

      Тётушка Екатерина Алексеевна вошла в классную комнату, когда Вася, сидя за огромным дубовым столом, освещённым весенним солнцем, учил наизусть стихи о похождениях хитроумного Одиссея, царя Итаки, сына Лаэрта и Антиклеи.

      Книга была французская и стихи трудные, хотя и прекрасные.

      Вася хорошо знал эту книгу, прочитанную им вначале с большим увлечением. Но с тех пор, как Жозефина Ивановна в наказание за провинности стала заставлять его учить отсюда наизусть целые сцены, он возненавидел этого греческого героя.

      Нет, он никогда не будет Одиссеем! Он не будет сражаться с троянцами рядом с Диамедом и Нестором, не наденет доспехов Ахилла, не ступит на чёрный корабль, возвращаясь в обильную солнцем Итаку, и бури не будут носить его по морю, заставляя блуждать по неведомым странам киконов, лотофагов, циклопов, и нимфа Калипсо не будет держать его в долгом плену.

      Так думал Вася, стоя перед тётушкой, не опуская головы. Он не чувствовал себя виноватым.

      Некоторое

4

Сажо́нки (сажёнки) – это старый русский вольный стиль (он же кроль на груди), когда пловец попеременно вытягивает и выбрасывает вперёд то одну, то другую руку. – Прим. ред.