Великая охота. Роберт Джордан

Борнхальда переступила с ноги на ногу.

      – Если полагаться на ваши слова, Сарен, я скрытно провел целый легион почти через весь Тарабон лишь затем, чтобы искоренить пару-тройку друзей Темного в каких-то грязных деревушках?

      – Вы, Борнхальд, здесь затем, чтобы исполнять то, что прикажут. Исполнять работу Света! Или вы ускользаете от Света? – Гримаса улыбки скривила лицо Сарена. – Если вы ищете битву, то случай вам еще представится. У чужаков огромные силы на мысе Томан, больше, чем могли бы сдержать вместе Тарабон и Арад Доман, даже если они и умудрятся прекратить на время свару между собой и станут действовать сообща. Если чужаки прорвутся, то вам потребуются все силы, которые у вас есть. Тарабонцы заявляют, что чужестранцы – чудовища, исчадия Темного. Некоторые утверждают, будто за них сражаются Айз Седай. Если они, эти чужестранцы, и в самом деле приспешники Тьмы, то с ними тем более необходимо разделаться. В свой черед.

      На минуту дыхание Борнхальда оборвалось.

      – Тогда слухи верны. Вернулись армии Артура Ястребиное Крыло.

      – Чужаки, – ровным голосом произнес Сарен. – Чужаки и, вероятно, приспешники Тьмы – откуда бы они ни явились. Это все, что мы знаем, все, что вам нужно знать, и сейчас вам до них не должно быть дела. Мы лишь напрасно теряем время. Переправляйте своих людей через реку, Борнхальд. В деревне я передам для вас приказы.

      Он развернул лошадь и галопом ускакал туда, откуда появился; факельщики скакали следом за ним.

      Борнхальд прикрыл глаза, стараясь поскорее восстановить ночное зрение. «Нас используют, будто камни на игровой доске».

      – Байяр! – Он открыл глаза, когда его помощник возник сбоку, замерев в седле подле лорда-капитана. Глаза на худом лице горели совсем как у Вопрошающих, несмотря на это, он был хорошим солдатом. – Там впереди – мост. Переправьте легион через реку и разбейте лагерь. Я присоединюсь к вам, как только смогу.

      Борнхальд подобрал поводья и поскакал в том направлении, куда скрылись Вопрошающие. «Камни на доске. Но кто делает ходы? И зачем?»

      Лиандрин шла по женской половине, когда послеполуденные тени уступали место сумеркам. Из-за бойниц наползала тьма и обнимала огоньки ламп в коридоре. С недавних пор сумерки стали для Лиандрин тревожным временем суток, как вечерние, так и предрассветные. На рассвете рождался день, точно так же сумерки вечером давали начало ночи, но на рассвете умирала ночь, а в сумерках – день. Могущество Темного корнями уходит в смерть; в смерти он обретал власть, черпал свою силу из смерти, и в эти часы ей казалось, что она чувствует, как пробуждается, шевелится его мощь. По крайней мере, что-то в полутьме шевелилось. Ей почти казалось, что она успевала уловить нечто такое, если поворачивалась достаточно быстро, и она была уверена, что сумеет разглядеть это нечто, если будет пристально всматриваться.

      Женская прислуга приседала в реверансе перед проходящей мимо Лиандрин, но та не замечала их. Ее взгляд был устремлен прямо вперед, и она не видела никого вокруг себя.

      У