Великая охота. Роберт Джордан

очутился за световым кругом. Он остановился, держась в тени, позади фонаря в руке девушки.

      Фейн сидел на топчане, подавшись всем телом вперед, словно бы чего-то ожидал, – в точности как описал Чангу. Костлявый мужчина, с длинными руками, длинным носом и пронзительными глазами казался теперь даже более исхудалым, чем помнил Ранд. Исхудалым не из-за заключения в подземной темнице – арестантов кормили так же, как и слуг, и ни в чем он не был обделен, – но из-за того, что он делал прежде, до своего появления в Фал Дара.

      Вид Фейна всколыхнул воспоминания, которые Ранд с охотой и радостью позабыл бы. Фейн, сидящий на козлах своего большого фургона, громыхающего колесами по Фургонному мосту, – Фейн приехал в Эмондов Луг в канун Ночи зимы. И в Ночь зимы появились троллоки, они жгли, убивали, искали. Искали, как сказала Морейн, троих молодых ребят. «Искали меня, если только они знали это, и использовали Фейна, чтобы охотничьим псом идти по моему следу».

      При приближении Эгвейн Фейн встал, не прикрывая глаз, даже не мигая от света. Он улыбнулся девушке – улыбка коснулась только его губ, – затем взглянул поверх ее головы. Устремив взор прямо на прячущегося в темноте Ранда, Фейн воздел руку, указывая на юношу длинным пальцем.

      – Я чувствую, что ты там прячешься, Ранд ал’Тор, – произнес он чуть ли не напевно. – Тебе не спрятаться ни от меня, ни от них. Ты думал, все кончено? Но битве не будет конца никогда, ал’Тор. Они идут за мной, и они идут за тобой, и война продолжается. Не важно, жив ты или умер, для тебя она никогда не кончится. Никогда!

      Вдруг Фейн принялся декламировать:

                              Скоро день придет – свободны будут все,

                              Даже ты и даже я.

                              Скоро день придет – тогда погибнут все,

                              Точно – ты, никак не я.

      Рука его упала, взгляд поднялся кверху, уставившись во тьму. Кривая ухмылка исказила его губы, он хохотнул, словно бы увидел нечто забавное.

      – Мордет знает больше всех вас. Мордет знает.

      Эгвейн попятилась от камеры, встала рядом с Рандом, и лишь кромка света лизала решетку камеры Фейна. Даже не видя его, Ранд был уверен, что Фейн по-прежнему всматривается в ничто. Тьма окутала торговца, но они слышали его смешки.

      Вздрогнув, Ранд отлепил пальцы от рукояти меча.

      – Свет! – хрипло вымолвил он. – Так ты говоришь, он такой же, каким обычно был прежде?

      – Иногда он лучше, а иногда – хуже. – Голос Эгвейн дрожал. – Сейчас – хуже, чем обычно, – хуже некуда.

      – Интересно, на что он уставился? Он сумасшедший, таращится во мраке на каменный потолок. – «Не будь камня, он бы смотрел точнехонько на женскую половину. Где находятся Морейн и Престол Амерлин». Юноша опять вздрогнул. – Он сумасшедший.

      – Этот план оказался не очень хорош, Ранд. – Поглядывая через плечо на камеру, девушка потащила его прочь от нее. Она понизила голос, словно боясь, что Фейн ее услышит. Смешки Фейна катились следом