Протекционизм и коммунизм. Фредерик Бастиа

все мы обращаемся к Государству с подобными требованиями, а с другой стороны, доказано, что Государство не может удовлетворить одних, не усилив тягостей других, то в ожидании иного определения Государства я позволю себе привести здесь мое мнение. Почем знать, может быть, оно и удостоится премии? Вот оно.

      Государство – это громадная фикция, посредством которой все стараются жить за счет всех.

      В наше время, как и прежде, каждый в большей или меньшей степени хочет пользоваться трудами ближнего. Никто не позволяет себе явно выражать это чувство, и всякий скрывает его даже от самого себя. Но как же поступают тогда? Выдумывают посредника и обращаются к Государству, которому каждый класс общества по очереди говорит так: «Вы, которые законно и честно можете брать, берите у общества, а мы уж поделим». Увы! Государство всегда слишком склонно следовать такому адскому совету, так как оно состоит из министров, чиновников и вообще людей, сердцу которых никогда не чуждо желание и которые готовы всегда как можно скорее ухватиться за него, умножить свои богатства и усилить свое влияние. Государство быстро соображает, какую выгоду оно может извлечь из возложенной на него обществом роли. Оно станет господином, распорядителем судеб всех и каждого; оно будет много брать, но зато ему и самому много останется: оно умножит число своих агентов, расширит область своих прав и преимуществ, и дело кончится тем, что оно дорастет до подавляющих размеров.

      Но что следует хорошенько заметить себе, это поразительное ослепление общества на сей счет. Когда солдаты победоносно и радостно обращали в рабство побежденных, они были, правда, варварами, но не были непоследовательны. Цель их, как и наша, состояла в том, чтобы жить за счет других, но они ни в чем не противоречили ей. А что мы должны думать о народе, который и не подозревает, что взаимный грабеж есть все-таки грабеж, хотя он и взаимный; что он не стал менее преступен потому, что совершается в установленном законом порядке; что он ничего не прибавляет к общему благосостоянию, а, напротив, еще умаляет его на всю ту сумму, которой стоит ему разорительный посредник, называемый Государством?

      И эту великую химеру мы начертали в назидание народу на фронтоне нашей Конституции. Вот первые слова, которыми начинается ее вступление:

      «Франция учредила республику для того, чтобы… поднять всех граждан на все возвышающуюся ступень нравственности, света и благосостояния».

      Следовательно, по этим словам, Франция, т. е. понятие отвлеченное, призывает французов, т. е. действительно существующих людей, к нравственности, благосостоянию и т. д.

      Не значит ли это, по смыслу этой странной иллюзии, ожидать всякого блага не от самих себя, а от чьей-то сторонней энергии? Не указывает ли это на то, что рядом и независимо от французов существует еще какое-то добродетельное, просвещенное и богатое существо, которое может и должно изливать на них свои благодеяния? Не дает ли это право предполагать, и притом