Протекционизм и коммунизм. Фредерик Бастиа

90, так как она будет вынуждена непосредственно сама производить продукт А. При свободном режиме эта сумма усилий, то есть равная 90, распространяется на: 1) производство Б, который она будет поставлять Бельгии, чтобы получать от нее А; 2) производство еще одного Б для самой себя; 3) производство В, то есть третьего продукта.

      Во втором случае высвободившаяся часть труда посвящается производству В, нового богатства, равного 10, и при этом Франция не лишается ни А, ни Б. Теперь на место А поставьте железо, на место Б – вино, шелк, парижские предметы роскоши, на место В – отсутствующие или недостающие богатства, и вы тотчас обнаружите, что ограничения просто-напросто ограничивают национальное благосостояние¹¹.

      Не желаете ли вы, чтобы мы с вами выпутались из этой цепкой алгебры? Что до меня, я очень этого желаю. Вы не станете отрицать, что хотя запретительный режим несколько улучшил положение в угледобывающей отрасли, но сделал это, подняв цену на уголь. Вы также не станете отрицать, что рост цены на уголь, с 1822 г. и до наших дней, вызвал дополнительные расходы у тех, кто этот уголь потребляет, кто им топит и им обогревается; иначе говоря, налицо потеря. Так разве можно сказать, что благодаря ограничительному режиму производители угля, нисколько не уменьшив свои капиталы и обычные прибыли, еще и получили сверхприбыль, эквивалентную этой потере? А ведь должны были бы получить, чтобы протекция, оставаясь несправедливой, одиозной, грабительской и коммунистической, все же была нейтральной с чисто экономической точки зрения. Должны были бы получить, чтобы она выглядела хотя бы простым грабежом, лишь перемещающим богатство из одних рук в другие, не разрушая его. Но вы сами пишете, на странице 236, что «шахты Авейрона, Але, Сент-Этьена, Крезо, Анзена, самые крупные и известные шахты, не дали дохода даже в четыре процента от вложенного капитала!» Чтобы капитал давал во Франции четыре процента, он не нуждается в протекции. Так где же прибыль, которая покрывала бы потерю?

      Это еще не все. Получается и другая национальная потеря. Поскольку ввиду подорожания топлива все потребители угля понесли потери, они вынуждены ограничивать и иные свои потребности, так что в целом от этого страдает весь национальный труд. Именно эту потерю никогда не учитывают, потому что она не бросается в глаза.

      Позвольте мне поделиться с вами еще одним наблюдением, которое, к моему удивлению, никого не трогает и не потрясает. Протекция, распространяемая на продукцию сельского хозяйства, проявляет все свою безобразнейшую несправедливость к тем, кого называют пролетариями, а в долговременной перспективе она ударит и по самим земельным собственникам.

      Давайте вообразим, что где-то в южных морях есть остров, где земля стала частной собственностью некоторого числа обитателей.

      Вообразим также, что на этой узурпированной и ограниченной территории живет пролетарское население, растущее или имеющее тенденцию к росту¹².

      Этот последний класс не может произвести непосредственно ничего из того,