Детский сад, штаны на лямках. Люся Лютикова

ты женщина, Люська, а вроде как без мозгов. Понимаешь, о чем я?

      – Не совсем, – нахмурилась я.

      – Да, ладно, не обижайся. Кто тебе еще правду скажет? Вот ты кем работаешь в Москве? Журналисткой?

      Я кивнула.

      – На телевидении?

      – В газете.

      Валерка скривился.

      – Как называется?

      – «Работа».

      – Не знаю такую. «Московский комсомолец» – знаю, «Коммерсант» – знаю, а «Работу» – не знаю.

      Я принялась объяснять почему-то извиняющимся голосом:

      – Это газета по трудоустройству, для соискателей, там собраны вакансии и статьи о том, как правильно искать работу.

      – Работу мне искать не надо, она у меня есть, – важно ответствовал Татарцев. – И моей жене тоже не надо, она не работает. А если она захочет пойти на службу, то газета ей не нужна. Она мне скажет, я поговорю с нужными людьми, и ей предложат шоколадное место, где надо два часа в день чаю попить, с подружками потрындеть и большую зарплату получить. В твоей газете такие вакансии есть?

      Я покачала головой.

      – Вот видишь, а у меня – есть. А все потому, что я сам – нужный человек. Лучше быть первым в деревне, чем вторым в городе – слыхала такую поговорку? А в таком огромном мегаполисе, как Москва, ты даже не вторая, ты вообще бактерия какая-то, инфузория-туфелька!

      У Татарцева в школе по биологии явно была «тройка». Я не удержалась и поправила:

      – Вообще-то это разные виды, инфузория-туфелька принадлежит к простейшим, а бактерии – это прокариоты.

      Вместо того чтобы смутиться, Валерка радостно закивал:

      – Во-во, я же говорю: ум есть, но бесполезный! Слушай, а хочешь, я тебя на работу устрою? На наше местное телевидение. Где родился, там и пригодился. Дома и стены помогают. Может, даже замуж тут выйдешь, ты ведь еще не старая.

      Я не знала, обижаться на Валерку или нет. Какая-то сермяжная правда в его словах, безусловно, была, но уж слишком сермяжная. В конце концов, я решила, что на обиженных воду возят. Надо быть хитрей, ласковое теля двух маток сосет. Тьфу ты, я тоже заговорила пословицами, как Татарцев!

      – Спасибо за предложение, я подумаю. Если у тебя такие связи в городе, помоги в одном деле. Ленку Алябьеву обвиняют в убийстве, расследование находится на контроле у прокурора. Можешь узнать подробности?

      Валерка перестал ухмыляться. Лицо у него стало таким отрешенным, словно я говорила о жизни, которая разворачивается где-то в созвездии Гончих Псов и не имеет лично к нему никакого отношения.

      – Ты вообще помнишь Ленку Алябьеву?

      Валерка кивнул, погруженный в свои мысли.

      В этот момент тихо затренькал телефон на столе, Татарцев нажал кнопку, и секретарша сказала по громкой связи:

      – Валерий Ильич, к вам из администрации города.

      – Я освобожусь через три минуты, – ответил Татарцев, потом повернулся ко мне: – Знаешь, я немного виноват перед Ленкой. Это ведь я тогда разрезал теннисную ракетку Никиты Нащекина и облил йодом его форму.

      – Зачем?!

      – Из-за Алябьевой, в десятом классе я