Смерть в стекле. Джесс Кидд

кладку, лишайник, экскременты мотыльков, все что ни попадя. Подбирается к горгулье и клювом с любовью обводит ее глаза, легонько ударяет по ним, долбит.

      Горгулья – существо, призванное исторгать дождевую воду из своей раскрытой пасти на паперть. Прихожане (когда они еще здесь были) грешили на забитые водосточные желоба, но на самом деле это всегда были происки горгульи, которая задерживала в себе воду лишь для того, чтобы извергнуть поток на верующих, когда те останавливались у входа в храм Божий и вздрагивали, поднимая глаза к небесам.

      Ворон перескакивает на край крыши, нависающий над папертью, и внимательно смотрит вниз.

      У входа в церковь стоит женщина. Она задирает голову вверх, но не вздрагивает. Брайди Дивайн не из тех, кто трепещет по поводу и без.

      Какая же она?

      Невысокая полноватая статная женщина лет тридцати в фиолетовом одеянии, создающем контраст (поразительный и ужасный) ее ярко-рыжим волосам, которые упрятаны (по большей части) под белый вдовий чепец. Платье на ней полутраурное, элегантного кроя, но не броское и не модное. Поверх вдовьего чепца на ее голове восседает украшенный перьями черный капор – уникально безобразное творение. Черные ботинки, на вид крепкие и прочные, начищены до блеска. С кринолином она не дружит; юбки у нее не широкие; шнуровка на талии не тугая – затянута лишь самую малость, чтобы внешне это выглядело респектабельно; серый плащ с фиолетовой отделкой – короткий. В общем, по всем признакам женщина она практичная, во всяком случае, считает практичным иметь возможность протискиваться в дверные проемы, лазить по лестницам и свободно дышать. У ее ног – докторский саквояж. Старомодный, чиненый-перечиненый, из засаленной кожи.

      Она достает из кармана курительную трубку. Хм, забавно: на вид приличная женщина, и такие фривольные привычки. Правда, она весьма осмотрительна: курит под сенью безлюдной часовни, а не дымит на Стрэнде (не то что хрычовки с волосатыми подбородками, что чешут по улице с трубками в зубах, неся на голове корзины).

      Ворон с интересом наблюдает за ней.

      Женщина подмигивает птице. А в глазах ее – чертовщинка. Ворон в ответ издает негромкое «кар-р».

      Глядит на горгулью: та лишь скалит в раззявленной гримасе пустую пасть, из которой ничего не льется.

      Успокоенный, ворон взмывает ввысь.

* * *

      Брайди Дивайн провожает взглядом ворона, пока тот не исчезает вдали. Теперь во дворе часовни если что и шевелится, то только ее мысли, отмечает она. Иногда мимо распахнутых ворот прокатит телега или экипаж. Но, в принципе, от внешнего мира ее отделяет довольно высокая стена, и этого достаточно.

      Брайди испускает вздох и обращает лицо к солнцу: осеннее тепло более насыщенное и мягкое, чем летний зной; чувствуется в нем постепенное умирание жаркого сезона. Брайди с наслаждением подставляет ласковым лучам лоб и щеки. Стоит воспользоваться тем, что солнце вообще нашло просвет в облаках и сумело пробиться к земле (в эту-то пасмурную пору, когда над городом висит туман и дымовая мгла).

      Компанию Брайди составляют солнце, ее мысли