Смерть в стекле. Джесс Кидд

голова-то какая, – указывает Кора. – Гладкая, как лысое яйцо.

      – По какому он делу? – спрашивает Брайди, нахмурившись.

      – Он не сказал. Но наверняка по какому-нибудь нечестивому. – Кора бросает на нее взгляд. – Давайте я переверну его башкой вниз да потрясу, пока он нам все не выложит?

      – Мы попробуем обойтись без рукоприкладства. Используем ум.

      Фыркнув, Кора отчаливает на кухню. Брайди входит в гостиную.

* * *

      Посетитель оборачивается и чопорно кланяется Брайди.

      Мужчина средних лет с дорожками пышных бакенбард на щеках, которые словно восполняют отсутствие волос на его лысой голове. Подбородок чисто выбрит; высоко на переносице – очки в металлической оправе с толстыми линзами. Неприятная голова восседает на несуразном теле, состоящем из длинной спины, тонких рук, опущенных плеч и широких женственных бедер.

      Лицо выдает в нем вздорного обидчивого человека. Губы красные, плотно сжаты; крошечные глазки под стеклами очков неугомонно бегают, снуют, словно головастики. Их чернильный взгляд обстреливает ее сверху донизу.

      Ожидал он большего.

      Впрочем, люди, о которых рассказывают геройские истории, всегда разочаровывают, когда предстают перед тобой во плоти. А Брайди Дивайн и не может выглядеть героиней, ведь свое последнее дело она провалила.

      Посетитель пристально разглядывает ее, пытаясь определить, насколько она не соответствует его ожиданиям.

      Невысокая крепкая женщина. Во всем ее облике чувствуется непоколебимость – такая выдержит любые испытания. Капор она сняла, и теперь ее волосы буйного огненного оттенка прядями выбиваются из-под белого вдовьего капора. Глаза выпуклые, болотно-зеленого цвета и проказливые, постоянно меняют свое выражение. Посетителю это мгновенно навеяло картины гаремов и варваров, открытых морей и бродяг.

      – Сэр, вы явились сюда по делу? – спрашивает Брайди.

      – По делу неотложному и весьма деликатному, мэм.

      – В этом деле вы представляете самого себя?

      – Нет, – качает головой гость. – Я представляю человека, который занимает высокое общественное положение.

      – Рада за него. А сами вы кто будете? Его камердинер?

      Улыбка застывает на губах посетителя.

      – Его друг и личный врач. Уильям Харбин.

      – Вот как? Что ж, прекрасно.

      Брайди жестом предлагает гостю сесть и сама садится напротив. Доктор Харбин присаживается на краешек кресла. Дело у него столь безотлагательное, что ему сейчас не до удобств.

      – Значит, свое деликатное, неотложное дело он вверил вашим заботам?

      Застывшая улыбка не сходит с лица доктора. Он поднимает руку и поглаживает бакенбарды, сначала с одной стороны, потом – с другой, – мягко, ободряюще, словно успокаивает капризных питомцев, которые вот-вот спрыгнут с его лица.

      – Должен признаться, – говорит доктор Харбин, – я думал, что мой работодатель решил прибегнуть к вашим услугам по ошибке. Я был уверен, что вы оставили