Кикимора болотная. Ирина Мясникова

зашла и села перед столом начальника. Кислицкий закончил писать, потер свой благородный лоб и посмотрел на Тасю.

      – Анастасия Михайловна! – начал он, и это начало Тасе не понравилось. Уж больно официально. Обычно в отсутствии подчиненных он называл ее просто Тася, конечно, на «вы», но безо всякого отчества. Тася же звала его Ленни и в глаза и за глаза. Он к этому давно привык, и Тасе казалось, что Кислицкому даже нравится именоваться на иностранный манер. – Вы, надеюсь, понимаете, что я вынужден вас терпеть на своем предприятии исходя из определенных навязанных мне условий.

      У Таси аж челюсть отвисла, обычно Ленни держал свои нежные чувства при себе. Впрочем, как и Тася.

      – И я вас серьезно предупреждаю, – продолжал Кислицкий. – Еще одна подобная выходка – и я буду вынужден подать докладную записку вышестоящему руководству.

      – Леонид Александрович! – Тася решила не уступать Ленни. «Кто к нам с мечом придет, тому мы этим мечом и настучим по толстой наглой заднице!» – подумала она. – Я полностью признаю свою вину в сегодняшнем инциденте, однако считаю своим долгом поставить вас в известность, что тоже вынуждена терпеть вас на данном предприятии исходя из определенных навязанных мне условий. И если мы с вами в своем терпении подойдем к концу, то ничего хорошего из этого не получится. Я ведь тоже докладные записки писать умею, и уверяю вас, оснований для этих записок у меня никак не меньше вашего!

      Тася смело посмотрела Ленни в его бесстыжие красивые глаза.

      – Ах вот вы как! – возмутился Ленни.

      – Так! А вы чего ждали?! – огрызнулась Тася. Она отчетливо понимала, что хоть и виновата, но Ленни ни в коем случае нельзя показывать свою от него зависимость.

      – Я ждал, что у вас совесть проснется.

      – Это отчего же? Я сама переживаю, что заказчику нахамила! Так что она у меня не спит ни минуты. Совесть моя.

      – Заказчик? При чем тут заказчик! Подумаешь, нахамила! Он от нас никуда не денется, заказчик этот!

      – Что-то я не поняла! – удивилась Тася, в точности как давеча это сделал заказчик в черных очках.

      – Я вам про веселье ваше неприличное! Вы ж постоянно всем своим видом демонстрируете, что не уважаете меня ни хрена! То спите на совещаниях, то хихикаете. Надоело мне ваше хихиканье наглое.

      – Ленни! Вот вы о чем! Ну, простите меня. Я не хотела, анекдот вспомнила, пока Светин нудел. Вы же знаете, когда он нудит, сил никаких нет слушать. И не только у меня, заказчик, кстати, тоже, по-моему, еле выдержал, хорошо не побил никого. Он вроде мужчина решительный. – Тасе стало смешно. Здравствуйте, приехали! Она-то переживала, а оказывается, Ленни за свое самолюбие волнуется.

      – И не называйте меня Ленни!

      – Хорошо, Леонид Александрович. – Тася сделала книксен.

      – Тася, прекратите паясничать, идите работайте.

      – Так вы не будете на меня кляузу в Москву писать? – Тася просительно изогнулась.

      – Кыш отсюда, кому сказал! – Ленни со смехом замахнулся на Тасю своим ежедневником.

      Тася прекрасно знала, что долго злиться на нее