Колесо Перепёлкина. Владислав Крапивин

не разговариваю, а мысленно отз-зываюсь.»

      «А как ты научилось?» – спросил Вася тоже мысленно.

      «Я потом расскажу. Еще ведь будет время… Ты меня не выбросишь?»

      «Да ты что! – Вася покрепче вцепился в обод с шиной. Железо и резина затеплели. Вася благодарно улыбнулся… Однако, несмотря на ласковое тепло, твердая шина сильно давила колени. Вася снял колесо, прислонил к боку под локтем. Шина оставила на коже оттиски резинового узора. Вася помусоленным пальцем потер четкие розовые отпечатки полосок и треугольничков.

      «Колесо…»

      «Что?» – щекотнуло оно сквозь майку Васино ребро.

      – А ты, наверно, не очень много ездило по земле. Шина у тебя совсем не стертая…

      «Совсем не много… Я не успело… Давным-давно меня купили мальчику Саше. Маленькому, меньше тебя. То есть не меня купили, а целый велосипед, с тремя колесами. Мальчик Саша сел и сразу поехал со двора. Там был тротуар из досок, он вел под горку. Саша еще не умел управлять, потерял ногами педали, заплакал, отпустил руль. Нас, все три колеса, пронесло под уклон, и мы вместе с мальчиком сорвались бы с досок на дорогу, а там ехал грузовик. Тогда я… я толкнуло себя в щель между досками. Так, чтобы мальчик слетел с седла, но не в сторону дороги, а к забору. Он и слетел…

      – Значит, ты спасло мальчика Сашу, – благодарно сказал Вася и покрепче прижал колесо локтем.

      Колесо отозвалось с ощутимым вздохом:

      «У него даже ни одной царапинки не оказалось, только рубашку порвал на локте. А велосипед не спасся… Я-то сорвалось с оси и застряло в щели, а все остальное… весь велосипед… он вылетел на дорогу прямо под машину… Я даже не знаю, куда его потом девали. А я осталось одно, и меня закинули сперва в кладовку, а потом на чердак… Хорошо хоть, что не на помойку.»

      «На чердаке, наверно, тоже радости мало», – посочувствовал Вася.

      «Мало… Я там запылилось и поржавело… Ты меня не выбрасывай», – снова сказало колесо. И Вася ему опять сказал:

      «Ну что ты!»

      Тут Васю стала окутывать мягкая сонливость. Он ей не стал противиться. Лег головой на подушку, а колесо положил у груди, накрыл ось ладошкой. Но прежде, чем заснуть, Вася задал еще несколько вопросов:

      «Колесо… ты все понимаешь и ты разговариваешь. Значит ты… живое?»

      «Ну, не з-знаю… – донеслось до Васи сквозь ладонь (и сквозь дремоту). – Скорее всего, да… Наверно, все вещи живые, потому что понимают и разговаривают…»

      «А почему тогда люди их не слышат?»

      «Потому что вещи разговаривают не голосами, а мыслями. Вернее, они излучают незаметные волны, вроде как радио. Но у этих волн не такая длина, как у человеческих мыслей. Только очень редко это длина совпадает. И тогда получается такое… созвучие…»