Путь христианина. Сергей Мокрицкий

сказать, антисоветчину, которой у меня не было. Но по понятиям следствия она должна была быть, и ее нужно было выбить. Солдат слышал, за что меня бьют. Когда он вел меня обратно в тюрьму, сказал: «Если следователь и завтра тебя будет бить, я его застрелю».

      Я видел, что он настроен серьезно, и стал его отговаривать. «Ты застрелишь следователя, на его место придет другой, еще более жестокий, а тебя будут строго судить», – говорил я. Он подумал и сказал: «Имей в виду, если же ты сломаешься и согласишься с требованиями следователя, я тебя застрелю и скажу, что это было при попытке к бегству». Такое искреннее понимание солдатом ситуации укрепляло меня. Я думал о том, как добр Иегова, что не оставляет меня и даже таким способом поддерживает.

      Когда солдат меня вел, руки нужно было держать за спиной. Но он мне не разрешал, не хотел чтобы кто-нибудь думал, что я арестованный.

      Суд

      В конституции СССР провозглашалась свобода религии, свобода совести, свобода слова, свобода собраний и т. д. В процессуальном кодексе не было религиозной статьи и нас судили как политических преступников, так как наши жизненные взгляды расходились. Коммунистическая идеология подразумевала мировой коммунизм, мы же проповедовали Царство Бога на земле.

      Суд состоялся 24 марта 1947 года в городе Сталино. За время следствия нас довели до того, что мы стали похожи на человекообразных обезьян – немытые, небритые и за решеткой.

      Судья зачитал обвинительный приговор и спросил: «Понятно ли, в чем вас обвиняют? Признаете ли себя виновными?»

      – В чем обвиняют нас – понятно, но виновными себя не признаем.

      – Почему?

      – Наивысший судья Иегова Бог и его сын Иисус Христос повелевают нам проповедовать Царство Бога. И мы Богу как Царю, Судье и Законодателю подчиняемся. Это наша обязанность.

      После этого последовал вызов свидетелей.

      Первым зашел секретарь комсомольской организации, упомянутый ранее. Направившись прямо к нам, он потянул на себя дверцу перегородки, где мы сидели. На что солдат, охранявший нас, преградил ему путь. Сказав: «Минуточку!», – секретарь попытался отстранить солдата рукой. Судья никак не отреагировал, и солдат отступил. Зайдя к нам за перегородку, секретарь крепко пожал руку мне и Макару. «Держитесь, ваше дело правое», – добавил он.

      На это судья пренебрежительно отреагировал: «Комсомольский вожак называется, посадить бы тебя вместе с ними на эту скамью». Тот смело ответил: «Я не против, но я еще не заслужил чести сидеть вместе с ними», – и стал давать показания, оправдывающие нас.

      Следующим свидетелем была молодая учительница, которая была агитатором в предвыборной кампании. Именно ей мы и заявляли отказ участвовать в выборах. Судья спросил учительницу:

      – Вы знаете Мокрицкого Сергея и Добраньского Макара?

      – Да, – последовал ответ.

      – Расскажите нам об их антисоветской деятельности.

      – Об антисоветской деятельности я ничего не знаю. Они сказали,