Развод за одну ночь. Дарья Калинина

буквально душит девушку своим весом. При этом она что-то ей настойчиво шепчет о женщине в белом, которая приходила к ней и расспрашивала про покойницу. Какую покойницу? Спросонок Леся решила, что речь идет о Насте.

      Она хотела задать Анне Владимировне несколько дополнительных вопросов, например, почему она раньше не могла об этой женщине сказать, а теперь специально явилась к Лесе, да еще уселась на нее сверху. Но Анна Владимировна пошевелилась, дышать стало совсем невозможно. Леся буквально обливалась потом под весом чудовищной туши, наконец девушка проснулась.

      Она открыла глаза и сразу же поняла, что все это был просто дурной сон. Никакой Анны Владимировны, ясное дело, в домике у подруг не было. А виной всему страшная духота и хитрюга Кира, которая перед сном развернула вентилятор в свою сторону, отчего Леся оказалась без доступа прохладного воздуха и страшно вспотела.

      – Ну, Кира…

      Подруга лишь сонно что-то пробормотала и перевернулась носом к стене. Рассудив, что теперь ей все равно вентилятор без надобности, Леся повернула его к себе и какое-то время наслаждалась прохладным ветерком, который приятно освежал ее разгоряченное сном тело.

      – Привидится же такое.

      Леся хотела снова лечь в постель, но внезапно передумала. Она чувствовала себя превосходно отдохнувшей. Так что девушка просто вышла в сад, чтобы немножко перекусить. Еще вчера Леся приметила деревце черешни, густо облепленное темно-вишневыми крупными ягодами. И теперь она побрела по траве, разыскивая его.

      Сад у тети Кати был большой. Но нужное дерево Леся нашла быстро. Набрала ягод полный кулек, свернутый из больших мягких листьев вроде нашего лопуха, и устроилась в тенечке, поплевывая на землю косточки. Время бежало незаметно. И внезапно Леся услышала чьи-то шаги и голоса.

      – Так мы с тобой договорились, – услышала Леся голос тети Кати. – Придут к тебе, ничего им не говори о той бабе, что к тебе приходила.

      – Да. Хорошо, – ответил другой, незнакомый Лесе голос. – Вот только…

      – Что еще?

      – А как же телефон?

      – Какой телефон?

      – Так ведь эта женщина мне телефон свой оставила. Он у меня до сих пор в прихожей над аппаратом торчит. Как сейчас помню, Елена Николаевна – детский врач – педиатр.

      – Она что, местная?

      – Наверное. Телефон-то на бумажке был местный.

      – Забудь, – посоветовала ей тетя Катя, в голосе которой слышалась то ли усталость, то ли уже раздражение. – Забудь и про бабу, и про телефон. Поняла?

      – Ну…

      – Алефтина, скажи ты мне, чего ты мямлишь? Разве тебе нужны лишние хлопоты?

      – Нет. Своих хватает.

      – Вот и молчи. Придут к тебе, а ты молчи. Мол, не общалась с покойницей, ничего о своей прежней соседке не знаю и не ведаю. Ясно?

      – Да ясно мне, ясно. Только ведь как-то нехорошо получается. Девочки, которые у тебя поселились, вроде бы Павлу помочь хотят. Я видела, они сегодня с ним целое утро проездили.

      – Ага. То-то и оно! Отдохнуть, называется, приехали. Павел их с самого утра с собой утянул. Вернулись