Несусветный эскадрон. Далия Трускиновская

ткнулись ласковые губы тонконогой гнедой кобылки, а косы я привычным движением обвила вокруг головы…

      Восторг наполнил душу, в ушах возник и пронесся шорох высокой сухой травы о конские ноги…

      И мы уже оказались в комнате, и мой палец уперся в кнопку компьютера, и щелкнуло, и на мониторе пошла мельтешить вся автобиография моей «четверки»…

      – Садись, пиши! – приказал Ингус. – На чем мы там остановились?

      – По косогору, поросшему ромашками… – неуверенно сказала я. Было до этих слов еще что-то странное, непонятное, чего я не задумывала, а мои герои – не понимали. Что-то с ними без меня сотворилось такое…

      – Да пиши же ты! – прикрикнул Ингус. Но я помотала головой.

      Что-то с Мачатынем и Качей было не так…

      Глава четвертая, о которой автор пока что и не подозревает

      Когда яростный шар устремился к Мачу, Кача непроизвольно отшатнулась и тоже зажмурилась. Горячие лучи пронизали ее тело, но это было скорее приятно, чем страшно.

      Жар охватил колени и стремительной змеей взвился в девять витков до самого подбородка. А потом как нахлынул, так и спал.

      Тогда девушка открыла глаза. И удивилась примерно так же, как ее несостоявшийся жених.

      Она была вовсе не на опушке, а посреди круга из священных камней. А точнее сказать – почти возле главного камня, светлого и плоского, на котором могло бы улечься по меньшей мере два человека.

      – Не бойся, миленькая, не бойся, – прозвучал справа голос – грудной, полнозвучный и даже задушевный. – Мы тебя пугать не хотели. А только иначе заполучить сюда ночью не могли.

      Кача повернулась – и дыхание у нее захватило. Ей улыбалась молодая смуглая женщина, одетая в темно-коричневую рубаху до колен из тонко выделанной замши, в меховую безрукавку, с ожерельем из звериных клыков и еще какими-то странными штуковинами на шее. Черные длинные волосы этой женщины были смазаны чем-то жирным и тщательно расчесаны и приглажены, отчего висели, как плоские веревки, каждая в палец шириной, и к тому же голова была обвязана по вискам кожаной полоской, с которой свешивались костяные и янтарные фигурки.

      Все бы ничего – но вот улыбка! Зубы женщины, ослепительно белые, величиной были – как крупные бобы.

      – Да не съем я тебя, не съем, – услышала Кача вкрадчивый шепот. – Не для того мы тебя позвали, миленькая, сестричка наша драгоценная.

      Тут только девушка обратила внимание на источники света. Во-первых, над головой жуткой незнакомки висел огненный шар. А во-вторых, на самом краю главного камня был разведен костер. Над тем костром стоял треножник, сооруженный из камней, на нем был укреплен глиняный толстостенный горшок, странной работы, в узорах из глубоких ямок, а в нем булькало варево. За камнем сгрудились еще семь женщин, одетых примерно так же и босых.

      – Идем к огоньку, миленькая, идем, долгожданная!

      Голос-то успокаивал, а зубы-то доверия не внушали! Кача, не говоря ни слова, кинулась было бежать, но зубастая ведьма ловко поймала ее за руку.

      – Да не пугайся ты, глупенькая! Ну, совсем еще девочка…