Факультет рыболовной магии. Евгений Константинов

смотреть.

      Между состязающимися засновали судьи, в задачу которых входило следить, чтобы участники не пользовались заклинаниями, да и просто не жульничали. Судьи уже успели разнять двух гномов, не поделивших лунку и затеявших нешуточную драку на топорах. Обоим нарушителям правил было вынесено строгое предупреждение.

      Алеф просверлил ровно семь лунок – его любимое число, которое он считал счастливым. После чего по очереди прикормил каждую лунку из серебряной кормушки с утяжеленным дубль-серебром дном (которая досталась в наследство все от того же деды Паааши). А вот флажки, предназначенные для обозначения занятых лунок, были изготовлены лекпином самолично. Одним из двух флажков он обозначил первую просверленную лунку – согласно Правилам факультетских соревнований, никто из конкурентов не имел права приближаться к лунке с флажком ближе пяти метров. Второй флажок воткнул в снег рядом с самой дальней от берегового края лункой, таким образом, отвоевав у соперников еще несколько метров ледяного пространства. После чего быстро вернулся к первой лунке.

      «Теперь успокоиться и первая рыбка – моя!» – с этой мыслью лекпин стал опускать крохотную мормышку с единственным рубиновым мотылем на крючке в круглое окошко черной воды. Тончайшая леска дециметр за дециметром ускользала в воду. Поклевка могла произойти в любое мгновение.

      Как только мормышка достигла дна, рыболов начал медленно поднимать правую руку с «луковкой», при этом часто-часто вибрируя кончиком удочки между указательным и безымянным пальцами левой руки. В самом начале проводки сторожок лихорадочно вздрогнул, но подсечка оказалась неудачной.

      «Надо же, первую поклевочку профукал! – расстроился Железяка. – Даже веса рыбы не почувствовал!»

      И снова у самого дна произошла поклевка, и снова мимо, и так – три раза подряд. Лекпин начал нервничать. Переживания усилились еще больше, когда метрах в десяти от него засверлился какой-то человек – настолько худосочный, что его, скорее, можно было принять за тень, и после первой же проводки вытащил из-подо льда окунька. Он снял рыбу с крючка, но, прежде чем убрать в ящик, ненадолго впился зубами в окуневую голову.

      «Вампира в соседи мне только еще не хватало!» – передернуло Алефа.

      Рядом с лекпином появился судья-доброволец Воль-Дель-Мар.

      – Ну, что ты, дорогой, не дергайся, – сказал судья, улыбаясь в пышные черные усы. – Подсечь не можешь? Так удочку поменяй, может у тебя крючочек тупой.

      «Сам ты тупой», – сказал про себя Железяка.

      Однако удочку поменял, выбрав снасть с маленькой черной мормышкой-шариком. Стал опускать ее в лунку, и еще до того, как мормышка достигла дна, сторожок выпрямился, даже приподнялся. Подсечка. Рука ощутила приятную тяжесть, в душе возникло непередаваемое чувство предвкушения успеха.

      «Аккуратненько, пальчиками, пальчиками работаем, слабину, слабину не дать», – думал Альф, опуская руку в лунку. Там он ухватил за жабры здоровенную плотву, снял с