Рандолевый катран. Сергей Буянов

и забрал "родственника" и.о. мэра.

      – Здорово от губернатора досталось? – спросил Никита, войдя в комнату.

      – Вовсе нет. Даже похвалил. Обещал дать денег из краевого бюджета.

      – Значит, Лёня, тебе не страшны любые новости?

      – Начинай с хороших!

      – Вначале скажи, кто такой Васильич?

      – Это Андрей Васильевич, местный мэр.

      – Понятно! – Никита кивнул. – А где он сейчас, не знаешь случайно?

      – Случайно не знаю. В какой-то командировке.

      – Из которой трудно выбраться, – снова кивнул Никита.

      – Тебе-то, извини, какое до того дело? – дружески улыбаясь, спросил Чугуев.

      – Да так, узнал кое-что. – Никита вытянул руки вперёд ладонями. – Не все вопросы сразу! Лучше я сам расскажу!

      Чугуев молчал.

      – Помнишь фокусы со стенкой?

      – С которой?

      – Которая то появляется, то исчезает.

      – Это связано с Васильичем?

      – В самую точку! Он, оказывается в запое, всегда спасается в этом пансионате. Потому и других отдыхающих нет. Мы все опоздавшие, а то и нас бы сплавили по какому-нибудь маршруту. Мискина его жена. Она метит на кресло мэра. Вот такие новости.

      – Какие из них хорошие, а какие плохие?

      – Извини, хорошую приберёг на десерт. Завтра работы по очистке пляжа будут закончены.

      – Это радует. Пошли! – Чугуев ладонями опёрся на колени и резко поднялся.

      – Куда?

      – К нашему общему другу!

      – К Васильичу?

      – Никита, тебе кто-нибудь говорил, что из тебя выйдет толк?

      – Ты первый! – Никита приложил обе руки к груди, поклонился.

      – Даже с твоими кривляньями! Пошли!

      Чугуев осторожно постучал в номер алкаша.

      – Кого ещё несёт среди ночи?

      – Андрюха! Это я, Леонид Чугуев!

      – Наслышан, – ключ в замке провернулся, – заходи!

      Никита прошёл следом. В номере было чисто и уютно. Без хвалёной итальянской саморазваливающейся мебели! На стене висело табло два на три метра, как на стадионе. У стены напротив стоял диван с придвинутым журнальным столиком. Мягкий дневной свет не гудящих и не раздражающих ламп, окна, плотно прикрытые жалюзи с рисунком дельфина, выпрыгивающего из волны. Рядом с диваном стояли кресла, куда предложил сесть хозяин.

      Никита опустился в кресло, настолько мягкое и глубокое, что он непроизвольно дёрнулся кпереди. Никита не удержал равновесия и вновь шлёпнулся в кресло.

      – Кофе?

      – Пожалуй.

      Никита посмотрел на Чугуева. Тот сидел так, будто влился в кресло. И ничего ему не мешало. Вот же, есть люди, рождённые для таких кресел! Никита загрустил. Люди, находящиеся с ним в номере, казались чуждыми, к которым невозможно приблизиться. Независимо оттого, будет ли Никита с ними разговаривать, пить водку и делать другие непотребности! И как мог поверить Нине Петровне? Куда уж нам, с суконным рылом? Никита решил, что за весь вечер не проронит ни слова. Если что спросят, ответит на вопросы и довольно.

      Васильич нажал на кнопку пульта управления.

      – Что