Сердце Проклятого. Ян Валетов

к фляге – приоткрытый в беге рот высушило до хруста. Арин садиться не стала, только нагнулась, опираясь ладонями о собственные колени.

      Дядя Рувим сверился с экраном GPS, подвигал губами, посматривая наверх, где между скалами толпились звезды, и удовлетворенно кивнул.

      – Готовы? – спросил он и закашлялся, прочищая горло. – Не спать! Замерзнем! Арин – первая. Держись левее! Пошли!

* * *

      Иудея. Ершалаим.

      30 год н. э.

      – И его действительно короновали? – переспросил Пилат.

      Он удивился. Кожа на широком лбу на мгновение собралась гармошкой, как раз в том месте, где у обычных людей начинают расти волосы, брови едва уловимо приподнялись и тут же опустились на свои места, над частоколом густых рыжеватых ресниц. Верхние веки Пилата, тяжелые, налитые, прикрыли глаза.

      Удивление. Брезгливость. Легкое раздражение.

      К полудню, когда станет по-настоящему жарко, Пилат Понтийский будет уже не раздражен, а зол. Будет пить много воды – кубок за кубком – потеть, жевать ломтики лимона. У него будет подергиваться верхняя губа, как у пожилого пса, который угрожающе рычит, открывая все еще крепкие желтоватые зубы. Когда Пилат в таком состоянии, до вечера лучше с просьбами не обращаться – бесполезно.

      Афраний давно научился с легкостью ориентироваться в нюансах поведения прокуратора. Нельзя сказать, что тот был совсем уж открытой книгой – столь опытный царедворец, как Всадник Золотое Копье, никогда бы не поднялся на вершины власти, если бы эмоции на его лице читались любым встречным. Но Афраний, с его опытом работы в Иудее и немалыми познаниями человеческих типажей, научился видеть незаметные для других детали.

      Пальцы, барабанящие по мраморной столешнице. Едва заметный тик под правым глазом. Ухмылка, кривящая узкий рот. И тут же – взлетающие кверху брови.

      – Да, прокуратор, его короновали…

      – Не думал, что у евреев это так просто!

      – А это далеко не просто, – сказал Афраний ровным, равнодушным голосом. – Существует целый ряд вещей, которые надо исполнить в обязательном порядке. Например, в ритуале должны принимать участие патриархи.

      – Какие патриархи?

      – Например – Мозес.

      На этот раз Пилат не удержался и Афраний услышал вырвавшееся из узкого рта покашливание, означающее смех.

      – Мозес? Ты, наверное, шутишь, Афраний!

      – Нет, прокуратор. Я не могу позволить себе шутки во время доклада.

      Прокуратор чуть склонился вперед и уперся блестящими темными глазами в переносицу начальника тайной полиции.

      – Мозес… Патриарх Мозес. Я знаю только одного патриарха с таким именем. Если это тот самый Мозес…

      – Это тот самый Мозес, – продолжил Афраний. – Тот, который давно умер.

      – Кхе-кхе… – можно было считать, что Пилат расхохотался, но глаза его оставались злыми и колючими. – Действительно, странный народ. Ну, хорошо… Из покойников только Мозес?

      Если бы Афраний Бурр мог печально