Всего лишь зеркало. Анатолий Андреев

никак не должен был быть.

      – Добрый, – между тем ответили мне, забыв стереть (готов поклясться в этом!) улыбку с румяных уст.

      – Меня зовут…

      Тут я назвал свою фамилию, имя и адрес, по которому я получил телеграмму, отправленную с Ангарской 17, из квартиры, куда я, собственно, звоню.

      – Так-так, – сказала милая дама (почему-то захотелось считать ее милой), находившаяся на другом конце города. – И что вам угодно?

      – Алик умер? – спросил я совершенно по-свойски.

      – К сожалению, – жизнерадостно воскликнула дама. – Вам, наверно, нужна Света. Света!

      На том конце провода последовало краткое объяснение.

      – Я слушаю, – сказал ровный, несколько чинный голос, впрочем, свежий и женственный. Я люблю угадывать людей по голосам. Между прочим, это нелегко. Иногда за басом скрывается дохленький доцент, а за роскошным альтом – невзрачная соседка. Голоса обманчивы.

      Я повторил то, что минуту назад сообщил жизнерадостной дамочке.

      – Так-так, – сказал голос. – Вы придете?

      – Нет, не приду. Произошла ошибка…

      Тут я изложил второй даме (тоже, скорее всего, милой) то, что читателю уже хорошо известно.

      – Так-так. Вы хотите сказать, что совсем не знали Алика?

      – Я не только хочу это сказать; я на этом настаиваю.

      – Позвольте, как же так? Он считал вас другом, лучшим своим другом. Он каждый день о вас рассказывал. Вы же встречались с ним ежедневно!

      – Я?! С Аликом?! Помилуйте, здесь какая-то ошибка. Уверяю вас, я его не знал вообще и ничего не слышал о нем до сегодняшнего, возможно, печального для него дня.

      – Что же я скажу его друзьям? Все соберутся. Они хотят увидеть вас. Все считают вас его лучшим другом.

      – Это недоразумение. Вероятно, речь шла о другом человеке, не обо мне. Если угодно, я сожалею, но ничем не могу помочь. Я не был его другом, и это уже не исправишь.

      Она еще раз без запинки назвала мое имя-отчество, упомянула два-три моих романа, не столь уж, кстати, популярных среди неискушенной в изящной словесности публики. Я был широко известен в узких кругах. И это меня устраивало.

      – Романы-то мои. Но я не знал никакого Алика, – уже не слишком уверенно сказал я. Перспектива хоронить Алика, моего лучшего друга, о котором я ничего не знал, меня явно не прельщала.

      С другой стороны, опять сидеть целый день под дождем, у телевизора…

      – Может быть, вы все-таки придете? Он оставил для вас большой запечатанный конверт.

      – Прочитайте, пожалуйста, адрес и имя получателя, написанные на конверте. Медленно и внятно.

      Она идеально исполнила мою просьбу. Выходило, что лучшим другом Алика был я.

      – Спасибо, Светлана. Я приду, – неожиданно для самого себя сказал я. – Кстати, будет ли там Оля?

      В трубке напряженно затихли. Мне это определенно понравилось. Назревала хоть какая-то интрига. Давненько в моей жизни не было интриги.

      – Ладно. Неважно. Я приду. Оле ничего не говорите.

      Зачем я произнес последнюю, бессмысленную во всех отношениях фразу, я