Мастер силы. Андрей Жвалевский

Как это… – человечек прикрыл глаза и почти пропел, – “Часть силы той, что без числа творит добро, всему желая зла”. Правда, хуже?

      Емельян Павлович терпеливо сопел, дожидаясь, когда можно будет вернуться к интересующему его разговору. Портнов, наоборот, слушал с очевидным вниманием.

      – Любопытно, – сказал он. – Вы в прошлом филолог?

      Леденцов вздрогнул. Не хватало ещё встретить здесь однокашника.

      – Лингвист, – ответил серый человек. – Точнее, текстолог. Был младшим научным сотрудником института кибернетики. В Москве.

      Последнее обстоятельство он отметил с чувством превосходства.

      – И зовут вас?

      – Тридцать Три, вы же слышали. Это уменьшительно-ласкательное от “Тридцать Три Несчастья”.

      Емельян Павлович наблюдал за беседой с недоумением. Он не представлял, кому придёт в голову обращаться к блеклому бомжу уменьшительно, да ещё и ласкательно. Зато в глазах Портнова горел охотничий азарт.

      – Это потому, – продолжал Тридцать Три, – что я приношу несчастье. Так считают.

      Иван Иванович чуть не облизнулся.

      – Если бы я верил в судьбу, – сказал он Леденцову, – я бы сказал, что это её знак. А где найти вас, милейший, – обратился он к бывшему лингвисту, – ради продолжения беседы?

      – Здесь. Или на вокзале.

      Вопроса “зачем?” он не задал. Раз спрашивают, значит нужен. Господам виднее.

      – Послушайте, – Емельян Павлович еле дождался, пока Тридцать Три отойдёт на шаг, – зачем вам этот бомж? Мы говорили о людях, которые хотят блага, а творят чёрт знает что.

      – А это один из них, – ответил Портнов, глядя в спину спившемуся текстологу. – Типичный мастер сглаза. Не слишком сильный, но для начала сойдёт.

      – Для какого начала? Учтите, я в авантюры никогда не впутываюсь.

      – Уже впутались.

      – Леденцов! – крикнул охранник. – Портнов! На выход с вещами!

      9

      Емельян Павлович так и не понял, почему, покинув каталажку, он не послал этого ненормального Портнова ко всем чертям со товарищи. Более того, уже на следующий день вёз его на своей “аудюхе” в сторону вокзала. Так получилось. Офис все ещё опечатан, счета арестованы, и заняться решительно нечем. Даже доказывать правду долго не пришлось: мэр лично пообещал во всём разобраться и “объяснить этому щенку, кто есть кто в городе”. “Щенком” оказался молодой горячий прокурор, который вдруг бросился бороться с криминалом вообще и “крышеванием” в частности. Кто-то из завистников указал на “Мулитан”, и…

      Леденцов помотал головой. Все, надоело. Вячеслав Андреевич кровно заинтересован в стабильности бизнеса, вот пусть и выкручивается, раз мэр.

      Сидящий рядом Иван Иванович сегодня был немногословен. Запас красноречия он растратил, убеждая Леденцова найти лингвиста-бродягу.

      – Вы ведь спать не сможете, – говорил он, – все будете Думать о моих словах, о мастерах силы и сглаза. Лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и пожалеть.

      “Ладно, – решил Емельян Павлович, –