Женский ликбез. Доктор Нонна

которые отнюдь не бедствовали, даже во время блокады…

      Глава 7

      – Запомни, доченька, пока ты дышишь, надо оставаться человеком: убирать жилье, стирать, готовить… Это помогает отвлекаться от черных мыслей.

      Когда Клара начала жить самостоятельно, она стала воплощать в самых тяжелых ситуациях и этот урок жизни.

      Наступил день окончания войны. Клара шла по Невскому и плакала навзрыд. И не могла понять, плачет она от радости или от горя: лучшие годы юности прошли в ужасе войны… И вот этот морок закончился! Ей хотелось кинуть обвинения проклятому Гитлеру: столько людей погибло, столько разрушений, какой ад он устроил на земле!

      А на улице бушевал май, и Клара чувствовала в себе прилив весенней силы: она жива, здорова, молода! Клара ускорила шаг и уже почти бежала домой, распахнула настежь дверь и крикнула:

      – Все! Закончилось! Жизнь начинается! – и кинулась целовать остолбеневшую маму, оторвавшегося от швейной машинки отца, растерянную тетю Маню, детей.

      У всех было ощущение, что они долгое время были под водой, без воздуха и шансов выплыть, и вдруг их вытащили за волосы и приказали:

      – Дышать! Дышать!

      А они так долго не дышали, что разучились. Хватаешь ртом воздух, а горе, которое пришлось пережить, сжимает горло. Сердце радостно стучит и прыгает, как непослушный ребенок, а нашалившись, вдруг затихает…

      – А Иосиф, а Петенька-а-а!!! – рыдала мама.

      – А мой Арон? – вторила ей тетя Маня.

      – Завтра я поеду в Минск, сам разыщу детей, – уверенно сказал Яков.

      Его не было дома почти месяц… Вернулся он почти стариком. Перед Кларой стоял осунувшийся, сломленный горем человек, ее отец.

      – Петенька… Их не успели вывезти… Начальство забрало грузовики для своих семей. Дети нашли пристанище в соседних с пионерлагерем деревнях. А спустя три месяца Петя пошел искать нас в гетто. Он был такой беленький, что никто не верил, что он еврей. Петенька нашел бабушку своего друга, Ревекку, она умоляла его вернуться в деревню, но он пошел в гетто… Через сутки их всех сожгли, – отец качался из стороны в сторону, плакал и не стеснялся слез.

      – А Иосиф пропал без вести со своей белорусской ротой. Их взяли в плен. Вот извещение, – помолчав, отец добавил: – И нашего дома в Минске больше нет…