Наемники фортуны (сборник). Андрей Левицкий

под стеной станков, между которыми на натянутых веревках сушилось всякое тряпье. Напарник водителя выкрикнул что-то, тот крутанул руль, и машина рванулась за беглецом. Карлик приказал:

      – Вперед, быстро, но не бегите!

      В один из дверных проемов вошли попарно шесть человек, тащившие на шестах большой заостренный бур. От раскаленного железа шел жар – наверное, только что из печи. На шеях и запястьях носильщиков были браслеты, скрепленные цепями. Когда рабы скрылись из виду, Чак сунулся за ними, но сразу попятился обратно. В грудь его упирался ствол порохового самострела.

      – Куда прешь? – спросил охранник.

      Разговор получился недолгий – карлику указали на соседнюю дверь, и он повел нас туда.

      – Что это там за мастерские, почему в тот коридор не пустили? – спросил я.

      Чак махнул рукой:

      – Не знаю, что за мастерские. Небось секретное что-то клепают, оружие или оборудование какое новое… Не наше дело, главное – дальше можем идти, и хорошо.

      – А куда дальше? – спросила Юна. Ей, как и мне, не нравилось происходящее. – Куда ты нас ведешь?

      – Не боись, девушка, не в ловушку. Я ж знаю, о чем вы оба думаете: а не сдал ли Чак нас топливным королям? Так от знайте, Чак не предатель, за такое дело в воровской общине Крыма быстро бы… Раз – и нету у тебя головы. Если Чак за дело взялся, то до конца его доводит, вот так.

      Вскоре мы вышли в крытый переход между двумя цехами – протянувшийся метрах в десяти над землей темный коридор.

      Карлик спросил у Юны:

      – Ты где с монахом договорилась встретиться?

      – Он называл это место Обзором. Я никогда не была здесь…

      – Ну от, а я был. Обзор – так крышу трубы называют. Большая такая, широкая очень, на колоннах стоит. Сверху ее перекрыли такой вроде крышей с дыркой посередине, а еще выше навес сделали, и там, вверху, теперь вроде кабака. Место людное, открытое, вам там показываться нельзя. А под Обзором, ближе к основанию, помосты на балках. Их листами железа разгородили и теперь называют Торговыми складами. Внутри трубы по спирали такой спуск идет широкий, разбит перегородками. Между ними комнаты. Товар в складах можно оставлять, а самому на ночлег в комнатах устроиться. Кто, значит, для торговли в Балашиху приезжает либо же проездом в Москву – там и останавливается. Вот и вас я туда определю. Уже насчет комнаты договорился, ага.

      – Но нам нечем заплатить, – возразила Юна.

      Стекол в длинных окнах не было, по коридору гуляли сквозняки, покрывая рябью лужи у стен. Снаружи шумел дождь, в темноте светились огни других цехов-кварталов Балашихи.

      – А сколько у вас денег? – спросил Чак, останавливаясь.

      – У меня вообще нет, – ответил я.

      Юна достала из кармана серебряную монету.

      – Гри-ивна… – протянул карлик и сграбастал ее с ладони девушки. – А у тебя точно совсем ничего, южанин? Вечно с вами, большаками, проблемы… Ладно уж, я своими домажу, если что, ночь в одной комнате недорого стоит. – Он зашагал дальше.

      – В двух комнатах, Чак, – поправила