Крутая фишка. Максим Шахов

крови, расплывшуюся на асфальте у головы мелового контура, я опять повернул за угол и вскоре приземлился в тихом кафе под навесом.

      Секретаршу «Риналт-сервиса» я помянул бутылкой кока-колы. Это начинало входить в систему – бессмысленная смерть громилы с перебитым носом, потом – сторожа, потом – плешивого, потом – кривоногого и Мерина… Теперь – секретарши. Хотя секретаршу, судя по всему, выбросили из окна раньше – сразу после того, как она мне позвонила.

      Люди мерли как мухи. И если я не хотел пополнить в ближайшее время этот стремительно пополняемый мартиролог, мне следовало пошевеливаться. Одну потенциальную жертву, по чьему-то недосмотру оставшуюся в живых, я знал. Имело смысл переговорить с ней, пока ее тоже не убили.

      Весь вопрос заключался в том – не ловушка ли это?..

      Глава 11

      Перед тем как во второй раз отправиться на Пушкинскую, я наведался на Цветочную. Я, конечно, понимал, что это глупо, но мысль о том, что плешивый все подстроил, не выходила у меня из головы. Слишком уж все смахивало на дурацкий мистический триллер. Только трупы были настоящими.

      На Цветочной все было по-прежнему, точно ничего не произошло. Это здорово меня удивило, и на всякий случай я прошел по заплеванному тротуарчику.

      Дубовая дверь вроде бы прогнулась чуть больше. А может, мне просто показалось. В любом случае смысла в хождениях туда-сюда больше не было, и я в хорошем темпе убрался подальше от музея.

      Поглядывая на часы, я пошлялся по улицам в ожидании окончания рабочего дня, а потом начал накрапывать дождик, и я понял, что мне нужно торопиться на Пушкинскую. Прибыл я вовремя – продавщица книг как раз заносила в ближний подъезд остатки разборного лотка. Наверняка где-то там у нее был склад или что-то в этом роде.

      Оглянувшись по сторонам, я поправил на поясе сумочку и нырнул за продавщицей в подъезд. Она уже поднялась наверх по лестнице, и я затаился в углу за дверью. Минуты через три продавщица с кем-то попрощалась и застучала каблучками вниз по ступенькам. Я дождался, пока она поравняется со мной, подался вперед и обхватил ее руками.

      – Тихо! – прошипел я, заталкивая продавщицу в угол и закрывая собой. – Не дергайся!

      Дергаться она и не думала. Я быстро оглянулся и отдернул правую руку, которой зажимал ей рот. По сценарию мы в случае чего должны были изображать пару голубков, мирно воркующих в подворотне. А голубки друг дружке рты не зажимают – это может показаться подозрительным.

      – Я тебе ничего не сделаю, – быстро проговорил я. – Поняла?

      – По-по-поняла… – едва слышно прошептала продавщица.

      – Вот и хорошо, – сказал я, невольно отводя взгляд в сторону.

      Выглядела она настолько испуганной, что я уже начал сомневаться, будет ли из всей этой затеи хоть какой-нибудь толк. Ощущение было такое, что она вот-вот умрет от разрыва сердца.

      Ее высокий воротник расстегнулся и открыл то, что она так тщательно скрывала на улице, – синяки на шее. Кто-то из людей Киргиза над ней здорово поработал.