Альбинос (сборник). Андрей Левицкий

это такое.

      – Так их называют. А этот человек… это был мужчина?

      Она покачала головой.

      – Я не знаю. Все, кто видел вашу драку издалека, говорили о нем, как о мужчине. Он появился неожиданно, просто выпрыгнул откуда-то…

      – Но лица его никто не видел?

      – Никто. Но если бы это была женщина, то было понятно, да? Ну, по движениям… В общем, он после этого исчез, а твое тело так и не нашли. Одни считали, что ты провалился в глубину гейзера, другие, что уполз… но тогда нашли бы следы? Ты просто пропал – и вот теперь я вижу тебя снова, невредимого, только в синяках и ссадинах, утверждающего, что потерял память. – Она посмотрела на небо. – А что, если ты потерял память, после как упал в гейзер?

      Я покачал головой.

      – Нет, не получается. Мира сказала, что я был в Херсон-Граде. Оттуда уехал с отрядом в экспедицию к южным склонам Крыма, прислал почтового ворона, назначил встречу, но не пришел в указанное место.

      – В той экспедиции ты и нашел что-то древнее, из времен до Погибели?

      – Да. Сестра решила, что меня захватили в плен кочевые мутанты и пытали, поэтому я потерял память. Повезла меня обратно в Херсон-Град, но по дороге я вывалился из термоплана. Выходит, карлик расстался с Мирой, прилетел в Инкерман и все доложил Лонгину.

      – Не то чтобы доложил… – начала она, и тут на край корзины села белуша. Сложила крылья, повернула уродливую голову, глядя на нас немигающим черным глазом-бусиной.

      – Пошла! – Лада взмахнула руками.

      Белуша захлопала крыльями и улетела. За разговором мы не заметили, как наступило утро.

* * *

      Солнце поднялось над горизонтом, но высоко над землей было по-прежнему холодно.

      Перегнувшись через борт, я разглядывал трещину на корзине. Из плетеной обшивки торчали лохмотья войлока – вот почему осколок брони не пробил стенку насквозь.

      – Воевода вез меня в Инкерман, – сказал я, нагнувшись за флягой. – Стоило сбегать от него, чтобы прилететь туда же.

      Лада молча смотрела вперед.

      – Эй, – позвал я, облокачиваясь на борт. – Поешь, там кусок мяса остался.

      В ответ она махнула рукой.

      – Смотри!

      Отпив, я повесил флягу на плечо, потер ушибленный бок и выглянул.

      Правый склон Инкерманского ущелья состоял из трех уступов, рассеченных белой полосой водопада. Левый был почти отвесным, его усеивали мшистые островки растительности, среди них чернели входы в забои, под которыми приткнулись площадки из бревен.

      Между этим склоном и уступами протянулись три пологие арки – знаменитые мосты Инкермана.

      Они находились точно друг над другом. Расстояние между мостами было такое, что там спокойно мог пройти транспортный дирижабль, главное, не зацепить толстые электрокабели, провисавшие под арками. Кабели соединяли шахты в отвесном склоне и гудящие на уступах рядом с водопадом турбины-генераторы.

      Со дна ущелья поднимались белые столбы пара – десятки, если не сотни гейзеров били там.

      – Это и есть кварталы Инкермана? –