Альбинос (сборник). Андрей Левицкий

мне как главе Дома.

      – С каких пор Редут стал вашим? – спросил я.

      Он улыбнулся, засопев, ухватил себя за нос и, наклонившись над столом, заговорил доверительно:

      – Бесспорно, Редутом владеют все четыре Дома, чьи главы составляют Раду Инкермана. Кстати, если помните, их стало четыре вместо пяти именно благодаря вашим стараниям, Альбинос. Вы едва не разрушили наше небольшое сообщество, едва не стали причиной гибели Домов Инкермана, и когда всем гетманам станет известно, что вы живы… О, они потребуют самой мучительной, суровой кары для вас.

      – Но им и так известно, – возразил я. – Вы же связались с…

      Он прервал меня поспешным взмахом руки.

      – Пока что это известно лишь главам двух Домов, считая мой, да еще воеводе! В моих силах помочь вам.

      – Что меня ждет, если я попаду в руки Лонгина?

      – Полагаю, публичная казнь, равной которой по длительности и… э-э… мучительности не знало Инкерманское ущелье. А у нас разбираются в… в причинении болезненного вреда человеческому телу, ведь мы вынуждены подавлять восстания неблагодарных, работающих на наших каменоломнях. Необычные у вас глаза, Альбинос.

      – Что в них необычного?

      – Они у вас светло-синие, какие-то очень яркие. Кроме вас, никогда не встречал людей с такими глазами. Наверное, от матери? Слышал, она была из кочевых.

      Я пожал плечами.

      – Почти не помню ее.

      – Ну да, ну да, я знаю ту печальную историю. И все ж таки, Альбинос, для чего вы появились здесь? И каким образом остались целы и невредимы, когда бежали из ущелья?

      Раздался стук в дверь, и комендант недовольно крикнул:

      – Что там еще?

      Я не оглядывался и не видел, кто появился в кабинете, но услышал кашель, а после – голос старшины Гордея.

      – Комендант, тут… такое вот дело…

      – Что, что, что? – Якуб вскочил, глаза блеснули, словно он почувствовал неладное. – Что там у вас?

      – Евсея к лекарю снесли.

      – Что? Почему к лекарю?

      – Так он… – голос стал громче, старшина вошел в кабинет. – С лестницы упал, вот недавно… Башкой вниз, ну и…

      – С лестницы? Что – «и»? Говори!

      – Руку сломал в этом… в локтевом суставище. Прям так и хрустнуло там.

      – Руку сломал?

      – Ага, и еще трещина в черепухе.

      Гордей встал справа от меня, я видел его краем глаза. Сзади донеслось сопение – там появились другие охранники.

      – Жить будет?! – закричал комендант.

      – Лекарь говорит – будет, но…

      – Так почему он с лестницы упал?

      – …Но может речи лишиться, онеметь то бишь, да и рукой теперь не очень-то…

      – Почему упал, спрашиваю?!

      – Так ведь… – Гордей удивленно повел головой в мою сторону. – Он что, не сказал? Евсей же Альбиноса бить стал, а тот Евсея и столкнул, вот когда мы его к вам вели, аккурат перед тем как в кабинет…

      Лицо Якуба пошло пятнами. Мгновенно – лоб и щеки покрылись розовыми бляхами, на подбородке