Книга демона. Михаил Кликин

рог.

      Еще одна стрела пробила терновые заросли, упала неподалеку, потеряв силу. Тильт вжался в землю, попытался зарыться в листья.

      Что-то происходило. Совсем рядом.

      Лязгала, громыхала сталь. Трещал валежник. Отовсюду неслись крики. Слышался топот. За кривыми стволами мелькали тени. Щелкали по деревьям стрелы – все чаще и чаще.

      Нужно было прятаться.

      Или бежать.

      Тильт задергался.

      Бежать? Или прятаться?

      Или сражаться?

      Где-то была сабля. Он притащил ее с собой. Потом бросил.

      Где-то здесь.

      Где-то…

      Пальцы его коснулись холодной стали. Он, приподнявшись, вытащил оружие из-под листьев, обхватил рукоять обеими руками, занес саблю над головой.

      Страшно было представить, как этот клинок врубается в чье-то тело.

      Страшно было подумать, что одно движение может прервать чью-то жизнь.

      Такое простое движение… Он взмахнул саблей. На землю упала срубленная ветка.

      Прятаться!

      Приняв решение, он срезал еще несколько ветвей побольше, подтащил их к своему убежищу, прикрыл ими яму, а сверху бросил охапку листьев. Вышло довольно неплохо. Если кого-то и занесет сюда, он пройдет мимо, не заметив, что под кучей хвороста у корней кривого тернового дерева прячется свернувшийся клубком мальчишка.

      Почтенный мастер… Ну, надо же – почтенный мастер…

      Тильт негромко рассмеялся. Ему было совсем не смешно – но он давился смехом. И никак не мог остановиться.

      Смеясь, полез он в укрытие. Смеясь, засыпал себя листьями. И лишь скорчившись на холодной земле, обняв саблю, немного успокоился.

      Примерно в сорока шагах от него шел бой. Совсем рядом люди убивали людей. Тильт слышал, как умирают побежденные, и как ликуют победители.

      А потом он услышал, как кто-то продирается сквозь заросли, направляясь точно к нему…

      Гай. Воровское логово

      Человек, распятый на засаленной стене пыточной, был стар, толст и тяжел, что усиливало его муки. Впрочем, страдать ему оставалось недолго, и палач это понимал не хуже любого лекаря: отложив в сторону кривые щипчики, он сказал своему коллеге:

      – Похоже, брат Олма, подопечный наш вот-вот кончится. Посинел вон как, дрожит… Верный признак.

      – Ну и Дран с ним, – ответил второй, шумно почесываясь.

      – Заказчик будет недоволен. Он так ничего и не сказал.

      – Видят боги, мы старались, – развел руками Олма и обратил морщинистое лицо к подсвеченному масляной лампадкой углу, где скалился Ягупта – покровитель пыточных дел мастеров.

      Человек на стене хрипло застонал и пошевелился. Олма поспешно склонился к нему, второй палач плеснул в лицо пытаемого ковш холодной воды. Человек открыл налитые кровью глаза.

      – Ну, голубчик, ты уж скажи что-нибудь, – ласково попросил Олма. Человек, скосив глаза, посмотрел на него, и по телу пробежала судорога. Изо рта хлынул поток рвоты, перемешанной с кровью, и палач еле-еле успел увернуться, принявшись сыпать ругательствами.

      – Подох-таки, –