Те же и Скунс. Елена Милкова

невесомую крохотную колбаску синтетической ткани и заодно принёс паспорт – видавший виды и далеко не новенький (как тётя Фира почему-то ждала), выданный аж в семьдесят восьмом году, во время обмена. Паспорт, в частности, гласил, что ленинградец Алексей Снегирёв почти всю жизнь жил в Киргизии, потом сбежал оттуда в период «событий» и с тех пор мыкался, не имея собственного угла. Всё это плохо согласовалось с тёти-Фириными догадками, но она решила помалкивать. Тем более Алёша успел ей понравиться. Ну там, мысли читает и лишних вопросов как бы не стоит ему задавать – дальше-то что? И какое ей, спрашивается, до всего до этого дело?.. И вовсе даже никакого дела ей до этого нет!

      О вреде сухого закона

      Если кто не знает, что на Карельском перешейке есть совершенно дивные места, тот просто никогда там не был или у него атрофировалось чувство прекрасного. Душа же нормального человека не может не прийти в состояние возвышенного благорастворения при виде прозрачного соснового леса, поросшего вереском. А огромные гранитные валуны, а заросли малины, а узкие и длинные ледниковые озера с прозрачной водой, а холодная как лед Вуокса!

      Особенно хорошо уехать подальше от города. Если по Выборгскому направлению, то за Каннельярви. Просто рай на земле.

      Так думает не только простой смертный, вылезая из электрички с корзинкой в руках, так рассуждает и новый русский, и даже вор в законе. Они, в конце концов, тоже люди.

      Поэтому не следует удивляться, с чего бы это вокруг одного из домов в небольшом поселке со славным названием Ясное, на самом берегу озерца, внезапно вырос забор. Вскоре произошли и другие изменения: дом заново перекрыли, выкрасили нарядной импортной краской и пристроили большую светлую веранду. Вряд ли всё это явилось делом рук или кошелька самой Валентины Петровны, владелицы дома. На её пенсию можно было починить разве собачью будку, да и то – с грехом пополам. Однако факт оставался фактом, и на жгучие вопросы односельчан, кто же учинил этакое диво, пенсионерка отвечала: «Дачники…»

      Действительно, уже в мае, когда окончательно распустились деревья и зацвела черемуха, в обновленном доме Валентины Петровны появились дачники.

      Все немногочисленные жители поселка Ясное, разумеется, живо ими интересовались.

      – Там дамочка такая вся из себя модная, – рассказывала тётка Нюра, которая сподвиглась проникнуть за высокий забор, потому как носила туда молоко. – И девчоночка у них, прям что твоя куколка, лет пять-шесть. А при ей нянька, или, как это сейчас говорят, гувернантка, и знай всё не по-нашему сыпет…

      – Ну и чего? И с тобой не по-нашему? – спрашивали любознательные односельчане.

      – Да она со мной и не говорила. Она с девчушкой всё лопотала. А та и отвечает… Я прям чуть не обхохоталась – такая козявка, а уже по-нерусски малякает!

      – Вишь ты, – удивленно качал головой дед Кирюша.

      – Мучают ребенка почем зря, – сказала Леонтьевна. – А потом удивляются, отчего нервы у всех.

      – И охрана расхаживает. Два