У солдата есть невеста (сборник). Александр Зорич

это не портило. Фигура изображала местного аборигена-сирха с агрессивно встопорщенным спинным гребнем, сжимающего в лапах продолговатый предмет, в котором Пес с изумлением признал легкую дульнозарядную пушку. На Земле такие тысячу лет назад назывались фальконетами и отливались они из бронзы. Местные мастера пушечных дел тоже были знакомы с этим благородным сплавом.

      Самое удивительное, что корабль не был парусником. Не был он и гребной галерой.

      Над рифом возвышался самый настоящий пароход!

      Об этом однозначно свидетельствовали две черных конических трубы и огромные гребные колеса по бортам.

      «Пир духа», – взволнованно прошептал Пес, припоминая свои прогулки по Хосровскому политехническому музею. Он и другие школьники спотыкливо перебираются от экспоната к экспонату, вытаращив изумленные глазенки… Уютный щебет тетеньки-экскурсовода… Дивные истории о дромонах и каравеллах, корейских кобуксонах и русских колесных лодьях…

      О том, что пароход задуман как ужасающая машина смерти и разрушения, можно было судить отнюдь не только по фальконету в лапах ростральной фигуры.

      На возвышенном юте, помимо непропорционально высокого ходового мостика со штурвалом, виднелся коренастый автоматический гранатомет с мощным то ли пламегасителем, то ли дульным тормозом.

      На центральной надстройке перед дымовыми трубами торчал здоровенный черный ствол в помятом, а местами и напрочь сорванном теплоизоляционном кожухе. Пес в очередной раз не поверил своим глазам, но был вынужден признать, что видит перед собой одну из серийных моделей флуггерной лазерпушки середины прошлого века.

      Картину дополняли несколько бронзовых фальконетов, щедро разбросанных по полубаку и носовому помосту подле ростральной фигуры.

      Ну и главное: это был не просто пароход, а броненосный пароход, канонерская лодка, монитор, черт возьми!

      Борта корабля – метра на два с половиной над ватерлинией – покрывали щедро разлинованные зелеными потоками патины медные листы. На уровне верхней палубы корабль ощетинился частоколом кованных прутьев, чьи хищно загнутые вниз острия сулили большие неприятности гипотетической абордажной партии. Впрочем, по правому борту на полубаке и в корме частокол имел изрядные прорехи. Там же были грубо выломаны некоторые доски обшивки. Как видно, какой-то особенно упорной абордажной партии всё же повезло.

      Когда плот, на котором путешествовал Пес, оказался у самого края рифа, из воды высунулся крупный капюшон.

      Он посмотрел на инженера со значением.

      – Ты хочешь, наверное, спросить, нравится ли мне эта штука? Нравится, отличная! Спасибо, что показали! – в тот момент инженер еще был уверен, что капюшоны попросту развлекают его, своего найденыша и пленника, редким зрелищем.

      Вместо ответа капюшон выпростал два щупальца и, аккуратно подхватив инженера под мышки, перенес его… прямиком на палубу броненосца!

      Ах, как приятно было стоять на твердых, надежных досках! Пусть и выструганных инопланетными руками или, точнее, лапами…

      Пес