Численник. Ольга Кучкина

слушая, как Ольга читает стихи. Похвальные речи были не нужны, книги «Високосного века» быстро разошлись.

      А через несколько дней было написано новое стихотворение:

      Пронеси эту чашу с довольствием мимо меня,

      пронеси эту чашу с довольством куда как подальше,

      я отказа прошу от любой разновидности фальши,

      похвальбы и пальбы вхолостую, без дрожи огня.

      Роковая удача – и прыгает сердце, как мяч,

      и заходится разум за ум от дурного блаженства,

      я прошу не отнять осознания несовершенства

      и – как дара – пройти мимо сытых никчемных удач.

      2002

      Евгений Евтушенко

      Открытие

      Я давний читатель Оли Кучкиной. Мне всегда нравились ее романтичные, чуть сентиментальные статьи. Она внесла в публицистику «Комсомольской правды», в лучшие годы этой газеты, что-то свое, какой-то лирический, я бы сказал, аромат. Оля и прозу писала, и пьесы. Она настолько мне всегда нравилась, я ее уважал и даже обожал, если хотите знать, просто как женщину, как писательницу, как журналиста. Она – одна из лучших шестидесятниц. Меня ее стихи поразили. Вот я сейчас буду просто читать ее стихи, больше, чем говорить. Я не представлял, что у нас есть такой своеобразный тонкий лирик. Рядом. Не замеченный мною. Антологистом! Это открытие для меня было. Я всего-навсего в прошлом году – да не в прошлом, а в этом году! – открыл ее стихи.

      А посмотрите, какие поэты о ней писали! Олег Чухонцев, Новелла Матвеева, Владимир Соколов, Владимир Корнилов – очень строгие к другим поэтам критики.

      Посмотрите, Володя Корнилов говорил: «Это стихи, которые каждый должен читать один, про себя. Это особого рода стихи. Меня книга удивила и даже потрясла. Во-первых, какой-то молодостью удивительной. Во-вторых, тем, что она ни на кого непохожа. Мы дико устали от проповедей, а теперь устаем от исповедей, особенно женских – женщины несут все свои беды и на нас обрушивают, да каждая еще громко, да еще с истерикой, по принципу выведения шлаков. Кажется, что у Кучкиной – другое. Она ни от чего не освобождается. Боль остается с нею, а вот как бы тень боли, дыхание, ветерок от этой боли достаются нам. И вообще она не навязывает себя. Наоборот, показывает себя нам как бы в перевернутый бинокль. Тут благородство. Это редкий случай. Я даже, по-моему, этого еще не встречал…»

      Вы представляете такое, если профессиональный поэт говорит такую вещь, что он этого еще не встречал!

      «Она пришла и перевернула все мои представления о поэзии. Я думаю, что каждый поэт, если он поэт, приходит и переворачивает наши представления. Если он не переворачивает, он во втором или третьем ряду».

      Это Владимир Корнилов сказал еще в 1999 году. А я, в общем, выпал из числа ее читателей, а теперь буду читать все преданно и трепетно, что она будет писать.

      Я беженец, я без вести пропала,

      заложница за ложный выкуп,

      я тот солдат, кому из самопала

      патрон последний на прощанье выпал.

      Я тот старик гундосый и старуха,

      что в доме престарелых позабыты,

      с потерей вкуса, зрения и